Извращённая любовь

- Твоя мать умерла от передозировки. Однажды она... приняла слишком много таблеток, и ее сердце остановилось.

Забавно. Мое сердце тоже так сделало. Всего на один-два удара, но не настолько, чтобы убить меня. Не так, как оно убило мою маму.

Потому что "сердце остановилось" - это просто эвфемизм для "умер", а "принял слишком много таблеток" - это просто эвфемизм для "совершил самоубийство".

Моя нижняя губа дрожала. Я впилась ногтями в бедро, пока полумесяцы не отпечатались на моей плоти.

- Зачем ей это делать?

Почему она бросила нас с Джошем? Разве она не любила нас? Разве нас было недостаточно?

Родители должны быть рядом со своими детьми, но она выбрала легкий путь и ушла.

Я понимала, что это несправедливо, потому что я понятия не имела, через что ей пришлось пройти, но это только больше меня злило. У меня не только не было мамы, но и даже не было воспоминаний о ней. Это была не ее вина, но я все равно винила ее.

Если бы она была здесь, мы могли бы сделать новые воспоминания, и отсутствие старых не имело бы такого значения.

Мой отец провел рукой по лицу.

- Она не оставила письма. - Конечно, не оставила, с горечью подумал я. - я думаю, что она чувствовала себя... виноватой.

- Из-за чего?

Он вздрогнул.

- Из-за чего, папа? - Мой голос повысился. Мой пульс теперь грохотал так громко, что я почти не слышал его ответа.

Почти.

Но услышала, и когда я услышала его слова, почувствовала яд их правды, моя сердце сжалось само по себе.

- Из-за того, что случилось на озере, когда тебе было пять лет. Из-за того, что ты чуть не утонула. Из-за того,что толкнула тебя туда.

Я глубоко вдохнула, мои легкие жадно глотали кислород.

В тот день в моей спальне отец разрушил мой мир. Вот почему я была так счастлива, когда уехала в колледж. Я ненавидела воспоминания о том разговоре и о том, как его слова впитались в стены. Они шептались со мной каждый раз, когда я шла по коридорам, дразня меня, переиначивая мое прошлое в новые истины.

Твоя собственная мать не любила тебя. Твоя собственная мать пыталась убить тебя.

Я смахнула внезапные слезы и нацепила на лицо улыбку. Улыбка помогла мне пережить трудные времена. Я прочитала в интернете, что физический акт улыбки - даже если вы несчастны - может улучшить ваше настроение, заставляя мозг выделять гормоны, вызывающие счастье. Поэтому в подростковом возрасте я постоянно улыбалась, и люди, возможно, считали меня сумасшедшей, но это было лучше, чем погрузиться в такую глубокую тьму, из которой я, возможно, никогда не смогла бы выбраться.

И когда улыбаться самому себе становилось слишком трудно, я искал другие причины для "счастья", такие как красота радуги после грозы, сладкий вкус идеально испеченного печенья или великолепные фотографии сверкающих городов и эпические пейзажи со всего мира. Это срабатывало... по большей части.

- ...торта?

Голос отца вывел меня из путешествия по дорожке воспоминаний.

Я моргнула.

- Прости, что?

Он вскинул бровь.

- Хочешь кусочек торта? - повторил он.

- О, конечно.

Он взял коробку с тортом, и мы молча пошли на кухню, где он молча отрезал нам по кусочку, и мы молча жевали.

Неловко с большой буквы Н.

Я задавалась вопросом, где у нас все пошло не так. У моего отца никогда не было проблем в общении и смехе с Джошем. Почему он вел себя так странно со мной? И почему я так странно вела себя с ним? Он был моим отцом, но я так и не смогла полностью открыться ему.