Изыди

Как только закончились каникулы, Галкина мать пришла в школу и всё рассказала классной. Разумеется, мы со страхом ожидали показательной порки. Но, как ни странно, классная отнеслась к этому с пониманием. В первый же учебный день она оставила нас после уроков и сказала: «Какой позор вы мне устроили! Стыдно». Только и всего. И посмотрела в сторону Гали. А я всё думал: слово «позор» адресовалось всем или только ей? Неужто Галка с Калашом всё-таки слюбилась? Случилось у них с Борькой что-то или нет, я так и не узнал. После окончания школы я встретился с ней только один раз, случайно столкнувшись в супермаркете. Тощая Галка округлилась, приобрела соблазнительные формы, а свои великолепные светлые волосы покрасила в темный цвет. И конечно она, а не я, первой справилась с волнением, снова включив свою любимую насмешку: «Ну-ка, покажи ресницы…»

Я не стал спрашивать ее насчет Бориса. Узнавать это полагалось только во время драки, либо после неё, но до драки с Калашом, к которой нас все подстрекали, дела не дошло, чему одноклассники очень удивились. Это одна из тайн, которые я не стремлюсь разгадать. Почему-то мне хочется, чтобы здесь была тайна, хотя может быть, никакой тайны и не было. Но тогда почему Борька, так же, как и Галка, смущенно отводил глаза, когда наша классная проводила новогодний «разбор»? Именно из-за этой недосказанности в свою мечту одноклассницу Галку я не возьму. Моя мечта не должна иметь двойного смысла…

Но пора представиться читателю. Я - адвокат Константин Крюков сорока с лишним лет, и у меня два друга - Борис и Глеб. Они - абсолютные противоположности. Это заметно даже по отношению к моей писанине. Если Глеб к моему роману равнодушен (что меня задевает), то Борис своим настойчивым интересом мое писательское честолюбие только подпитывает. Такой интерес для меня как энергия для вечного двигателя. Он остановится только тогда, когда будет дописана последняя страница.

* * *

Борис всё пристает и пристаёт с вопросами, как продвигается у меня роман.

– А ну-ка, подай-ка мне его на рецензию, - периодически требует он.

И я даю. Мне обязательно нужно мнение будущего читателя.

После рецензии он громит написанное и подстрекает к убийству:

– У тебя почему-то все сволочами получаются. Особенно главный герой: с виду правильный, а копни поглубже - подлец. Убей его.

– Подожди, рано пока. Разве что в конце романа.

– Вот под конец и убей. Литература - это ж как удар по сердцу, как шило в печень, как кактус в зад. Вот это я понимаю! В хорошем романе главный герой в конце обязательно погибает. И вообще надо быть ближе к жизни. Жизнь очень интересная штука.

У Бориса масса знакомств, причём повсеместно и в любых социальных и профессиональных слоях: и журналисты, и работницы архивов и ЗАГСов, и священники, и инспекторы по маломерным судам, и отставные военные, и учителя-пенсионеры, есть даже тренерша по плаванию и один монах из Свято-Преображенского монастыря. В его знакомых не числятся разве что судьи. Три года назад приятель судился с администрацией района, на территории которого поставил несколько своих ульев… Да-да, Борька решил стать предпринимателем.

– Ты знаешь, сколько можно на мёде заработать? Главное, забот почти никаких: расставил ульи - и жди себе навара, - объяснял он мне, готовясь заделаться знатным пчеловодом.

Узнать о том, что пчёл ещё и содержать надо, на зиму им питание обеспечить и тёплый дом, чтоб не перемёрзли, Борис не удосужился. Да и как мёд из ульев выкачивать, понятия не имел. Твердил только одно: женщины медок любят. К тому же у него отсутствовало разрешение районных властей на размещение ульев - вот администрация ему иск и вчинила. Процесс получился затяжным, растянувшись на восемь месяцев. За это время пчёлы Бориса зароились, а потом и вовсе разлетелись по белу свету, синему небу да по цветным полям с чувством горького разочарования в пчеловоде-неудачнике. Домашние пчёлки одичали и нашли себе приют в дуплах и пнях. Одним словом, не свезло Борису как с судом, так и бизнесом. Он долго думал-гадал, с чем же всё-таки не повезло больше, решив в итоге, что виноваты судьи.

– Загубили моих пчёл! Где они теперь, бедолаги? - сетовал приятель.

Правда, печалился он недолго, быстро переключившись на другую сферу. Кормиться чем-то ему было надо, жёны требовали того, что положено требовать жёнам, и он переквалифицировался в риелторы.

– Ты знаешь, сколько там можно заработать? - завёл он опять ту же самую пластинку. - Сделку провёл - и хороший куш в кармане.