К'ахана. Племя изгоев

Мужчины рубили деревья, наскоро сооружая предсвадебный алтарь. Женщины собирали полевые цветы, раскрашивали лица и рисовали татуировки. Вокруг алтаря собирались семьи со стороны бова и скурум. Застыв в одной позе, Кириак с трудом засыпал на какое-то время, периодически с тревогой распахивая глаза от волн боли, которые приносили натянутые веревки и необработанные раны. Вскоре стемнело. Усталость накатила с неистовой силой, Кириак и не заметил, как отключился в подвешенном состоянии.

На рассвете жрица уже готовила алтарь для праздника. Вожак и его та’ан вымаливали у богов благословение на их союз. У алтаря собралось все племя, за исключением Кириака, который мог наблюдать за происходящем лишь издали. Это великое событие издревле в к’ахана называли борун, что означало союз по воле богов. Мужчины стучали по барабанам, замужние женщины продолжили танец приветствия для бова и скурум – так называли мужчину и женщину, чей союз скрепляла Вейна. Представители скурум чинно поджидали родственников бова, чтобы отдать честь друг другу. Когда те подошли, они склонились в глубоком почтительном поклоне, делясь мясом и шкурами.

Кириак проснулся, лишь когда солнце взошло достаточно высоко. Едва продрав глаза, он наблюдал за процедурой омовения у черного камня. Ни один свадебный обряд в племени не проходил без этой процедуры очищения. Черный камень впитывал в себя все темные мысли и деяния, а вода, смывая их, была символом вступления в новую жизнь.

Люди всей толпой собрались у берега, наблюдая, как раздетые до гола Ак’штар и Тиана окунались в воду. От увиденного Кириак тут же пришел в себя. Челюсти его сжались, заскрежетав. Веревки все так же неистово впивались в кожу.

Новоиспеченный вождь первым вошел в воду и почувствовал приятную дрожь от поднявшегося ветра. Вода вызывала мурашки по всему телу, остужая кожу после невыносимой жары. Возвращаясь, он провел взглядом по затвердевшим от прохладного ветра соскам Тианы. Ее гордое и неприступное лицо позабавило А’кштара, и он не стал сдерживать ухмылку. Скурум, она же та’ан вождя, тут же закрыла полные груди рукой и отвернулась.

Несколько женщин ждали ее у берега с одеждой наготове. Грязные лохмотья сменили на светлые наряды. Большое количество украшений было вплетено в волосы Тианы – от полевых цветов до деревянных украшений. Шею Акштара обрамило ожерелье из клыков кристатуса26. На плечи накинули шкуру воющего, а в руку вложили к’хар , которое он вырвал у Тук’хана в ритуальном поединке.

Ва'ан позвала к себе суженых и провела над головой каждого яйцом кирюка – символом рождения семьи. Сделав это, она разбила яйцо о скалу, показывая этим нерушимость союза, скрепленного в борун. Скурум и бова осыпали лепестками синего айририса27– символа преданности друг другу. Ва’ан, наблюдая за россыпью лепестков, обратилась к девушке:

– Теперь ты, Тиана, дочь Эр’хана, стала скурум Ак’штара, сына Смарагда. И как первая жена вождя, ты также стала для него и та’ан. Прими эту почесть со всей благодарностью!

Тиана поклонилась Ва’ан. Пара маленьких девочек надели на волосы та’ан венок из одуотори, взяли ее за руки с обеих сторон и увели танцевать. Ак’штар тем временем, как и положено бова, принимал подношения в честь борун. Люди один за другим приносили ему еду, шкуры и другие подношения. Вождь тепло обнял дарителей и принялся за трапезу.

– Тиана, чего не ешь? – бросил он, когда девушка присела погреть руки, но тут же отвлекся на очередь из девиц, пальцы которых нежно гладили ему плечи, а губы шептали на ухо благословения.

– Не хочется, – обратилась Тиана будто в пустоту, но тем не менее набрала кулек с едой и ушла.

Весь оставшийся день бова и скурум провели порознь. Ак’штар наслаждался женским вниманием и делился воспоминаниями об удачной охоте с соплеменниками. Свадебные гуляния явно развеселили мужчин, что без труда позволяло Тиане пробраться к Кириаку незамеченной. Она нежно подняла его за подбородок, почувствовав, как разжимаются его напряженные челюсти. С заботой поднесла к его рту глоток воды.

– Тебя не должны здесь видеть, – с тревогой обратился он к ней.

Тиана прижала палец к губам, нежно поглаживая нареченного по щеке. А затем достала из-за пазухи то, что успела прихватить с пиршества. Наблюдая, как нервно Кириак вгрызается в предложенное яблоко и чуть ли не давится от удовольствия, у неё встал ком в груди. В этот момент в душе девушки сорвалась плотина, и она захлебнулась в рыданиях, желая выплеснуть все, что накопилось за последнее время.

– Кириак, я боюсь сегодняшней ночи.

– Вактуру… Да будет проклят этот обряд! – мужчина предпринял очередную попытку вырваться.

– А потом… потом, – захлебывалась слезами Тиана.

– Тиана, – он строго обратился к ней, пытаясь привести в себя. – Помоги мне выбраться!

– Кириак, нет! – глаза невесты округлились. – За неповиновение мы получим с тобой по полной… В лучшем случае нас бросят в лесу, в худшем – убьют на месте.

– Да как ты не понимаешь! – его голос сорвался на крик. – Давай убежим отсюда, Тиана… Нельзя позволять всю жизнь вытворять с собой такое!