К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер (СИ)

— Отправить письмо. — Гермиона вскинула сумку на плечо. — Не знаю, получится ли… но надо попробовать… а кроме меня, некому.

— Порой, она меня пугает, — сказал Блейз, делая глоток чая. Не прошло и пяти минут, как прилетел бумажный орел, с посланием: «Выйдите в вестибюль. Срочно! Гермиона».

Вестибюль

Гарри, Блейз и Рон, закончив с завтраком, направились к выходу из Большого зала. Блейз выходил первый, поэтому первый заметил столпотворение у стены, где Амбридж обычно вывешивает новые приказы. Троица, заметив Гермиону, поспешила подойти. Гермиона сжимала кулаки так сильно, что чуть ли кровь не шла.

— Змея… — шипела Гермиона.

ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Преподавателям запрещается сообщать ученикам информацию, не относящуюся непосредственно к предмету, для обучения которому они наняты.

Основание: Декрет об образовании № 26.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.

Дочитав приказ до конца, Гарри сжал кулаки с не меньшей силой, чем Гермиона, он понял, что Амбридж сделала это на основании сведений из газет, то есть, по поводу побега Пожирателей смерти.

Этот последний декрет стал предметом многочисленных шуток. Ли Джордан указал Амбридж, что в соответствии с новым правилом она не вправе выгонять Фреда и Джорджа из класса за то, что они играли сзади со взрыв-кусачкой.

— Профессор, взрыв-кусачка не связана с защитой от Темных искусств. Эта информация не имеет отношения к вашему предмету.

Когда Гермиона и её друзья увидели Джордана в следующий раз, рука у того сильно кровоточила. Девушка порекомендовал настойку растопырника. Гермиона думала, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить, в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или Хагрида.

Каждое занятие по прорицаниям и уходу за магическими существами проходило теперь в присутствии Амбридж и ее блокнота. Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более, истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Гермиона думала, что Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз она встречал ее в коридорах — что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, — и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при Гарри этом сильный запах кулинарного изо рта. Если бы она не так беспокоилась за Хагрида, то пожалела бы ее, даже если и терпеть не могла её предмет, но уж коли одному из них быть выгнанным, то кому остаться — такого вопроса для Гермионы не существовало.

К сожалению, нельзя было сказать, что Хагрид на уроках выглядит убедительнее Трелони. Правда, он последовал совету Гермионы и не показывал им никого более страшного, чем шишуга, — видимо, к Рождеству и у него сдали нервы. На занятиях он был непривычно рассеян и взвинчен, то и дело терял нить рассуждений, на вопросы учеников отвечал невпопад и все время тревожно оглядывался на Амбридж. Кроме того, он стал держаться отчужденнее с Блейзом, Гарри, Роном и Гермионой и прямо запретил им приходить к нему после наступления темноты.

— Если она вас поймает, нам всем крышка, — сказал он им без обиняков, и, не желая ставить его под удар, они перестали ходить к нему по вечерам в гости.

Гермиона видела, что Амбридж постепенно лишает близкого друга — Гарри всего, ради чего стоило жить в Хогвартсе: общения с Хагридом, писем Сириуса, «Молнии» и квиддича. Отыграться они могли только одним способом — удвоенным усердием на занятиях ОД.

Они с Гарри с радостью замечали, что известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам отряда, даже Захарии Смиту. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что палачи его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Ни, словом не обмолвился он и о побеге Беллатрисы Лестрейндж с сообщниками. Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которыми знакомили их Гарри и Гермиона, — закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. Успехи он делал стремительные. Когда Гермиона преподала им Щитовые чары — способ отражать несильные заклятия так, чтобы они отскакивали в самого нападающего, — быстрее Невилла ими овладел лишь Блейз. Гермиона старалась помогать Невиллу настолько, насколько это было возможно, особенно Невиллу понравились усиленные щитовые чары: Протего максима или Протего Тоталум.