К двадцатипятилетию первого съезда партии

1917 год). После напечатания этой прокламации, я отправился в Харьков, чтобы не быть в Киеве. Повез я туда пачку Киевских прокламаций и передал часть А. Ф. Кондратенко, который работал на Бельгийском заводе, и часть наборщику Борису Динцеру. Из Харькова я поехал в Екатериноcлав, а оттуда в Гомель. По приезде из Гомеля в Киев я был настолько измучен, что по настоянию товарищей отправился в Ромны к Ю. Д. Мельникову на отдых. Ю. Д. по моему рисунку изготовил рамку для типографии. В Киеве была пока заказана касса в виде ящика для художника, там же был заказан мраморный столик. К сожалению, я забыл, кто приготовил ящик, мраморный же столик заказал и привез на квартиру Померанц Д. В. Лесенко. Когда все было готово, я в первых числах июля заперся на квартире С. В. Померанц под видом больного родственника, который никого не пускает к себе в комнату и днем никуда не ходит и даже из комнаты никуда не выходит, и начал печатать первый номер «Рабочей Газеты». Работал один с помощью С. В. Померанц 25-28 дней, хорошенько не помню. После отпечатания номера я его отвез на дачу около Киева, где его сброшюровали. После выхода номера я опять отправился в путешествие; был в Харькове, Гомеле, Екатеринославе и Кременчуге. В конце августа я отправился в Одессу, где у меня жила сестра, приехавшая из Гомеля. Через нее я познакомился с Цецилией Липовецкой-Даргольц. Последняя познакомила меня со всеми своими знакомыми, и я вошел в их группу. К сожалению, в числе ее знакомых был и Гандер. В Одессу я привез с собой «Рабочую Газету». Кстати, Троцкий в своем письме к Невскому пишет, что он со мною встретился в публичной библиотеке в Одессе. К сожалению, я этого случая не помню. Знаю, что вскоре после моего приезда в Одессу Липовецкая мне сказала, что есть оказия, через одного бывшего одесского реалиста, который имеет связи и кружок в Николаеве, отправить туда литературу, и я в тот лее вечер принес на квартиру Липовецкой «Рабочую газету», а она передала это молодому человеку, который потом оказался Л. Д. Троцким. Пробыв в Одессе до ноября, я потом по телеграмме из Киева, поехал туда печатать второй номер. Второй номер мне помогали печатать, кроме Соф. Влад., Конст. Прок. Василенко и Е. С. Этингер. Когда

[62]

второй номер был готов, была устроена вечеринка на квартире. В. Г. Кржижановской, на которой собралась вся группа «Рабочей Газеты». После этого было решено поставить типографию па постоянной квартире, где бы она работала беспрерывно[30]. Для этой цели я отправился в Екатеринослав, где жило тогда много знакомых. После переговоров, хотя хозяйки мы и не достали, решили все-таки типографию открыть и пока отпечатать брошюру о законе 2 июня 1897 г. Активное участие в постановке типографии в Екатеринославе приняли Душкан, Гальперин, Виленский, Гуревич. Последние двое вскоре поселились на квартире со мною вместе. После кратковременной работы оказалось, что за квартирой следят, и пришлось оттуда уйти. В один удобный час вся типография была вынесена и спрятана. Через несколько дней была нанята новая квартира, куда мы переселились и принялись работать. Был поставлен слесарный станок и приобретены кое-какие слесарные инструменты, а в следующей комнате была поставлена типография. Работали мы недолго, около двух недель, брошюра была вся готова, и мы, ввиду выяснившихся ненадежных условий, собрались перевезти типографию на другое место или в другой город. Так как к этому времени должен был приехать в Екатеринослав Эйдельман с решениями съезда, я отправился к нему и отнес ему отпечатанный экземпляр брошюры. Мы условились насчет дальнейшей работы, но по возвращении от Эйдельмана, мы через час были арестованы. В период, когда нельзя было работать и пришлось прятаться, типография хранилась на квартире Бункиной. Несмотря на сильную слежку за мною и за некоторыми другими, тем не менее, жандармы не могли проследить, кто приносил и выносил типографию, что было доказано на допросе, когда жандармы поверили в мою сказку о том, что я сам приносил и уносил ее и что Гуревич и Виленский никакого отношения к этому не имели. Фактически же ти-

[63]

пографию переносили от Бункиной на квартиру почти всю Виленский и Гуревич. На съезде я быть не мог, так как в это время работал в типографии, хотя на одном из собраний Одесской группы (группа не знала, что я работаю в типографии) был разговор о том, чтобы я поехал на съезд представителем от Одессы. Узнал я о решениях съезда частью при кратковременном свидании с Эйдельманом, а остальное через два месяца после перевода меня в Киевскую тюрьму из Одессы. После арестов членов съезда, работа на местах не прекратилась, и в Киев из южных городов стали приезжать, обращаясь к Киевской организации, как к центру, за литературой и всякими другими материалами. Деятельным продолжателем работы Киевской группы были С. М. Урицкий и К. П. Василенко. Последние были арестованы в 1899 г. осенью

А. Поляк.

Воспоминания.

А. Сонкин