К грядущему триумфу

— Не спрашивай меня, отец, — раздраженно сказал сержант, склонив голову набок, прислушиваясь к крикам, доносившимся из-за угла впереди них.

— Ну, думаю, есть только один способ выяснить, — сказал Мэкрэктон, его тон был значительно сердечнее, чем он чувствовал на самом деле.

— Если ты так говоришь, отец.

В голосе сержанта звучало такое же сомнение, какое на самом деле испытывал Мэкрэктон, но он мотнул головой в сторону своих людей.

— Вы слышали отца. Смотрите в оба!

Головы закивали, и Мэкрэктон попытался притвориться, что не заметил штыков, примкнутых к винтовкам стражников. Затем он глубоко вздохнул и кивнул Старнсу.

Ежедневный брифинг сегодня утром звучал так… рутинно. Конечно, это была не совсем желанная обязанность, но кто-то должен был пойти и сорвать богохульные листовки, которые появлялись каждую ночь, и сегодня была их очередь. Мэкрэктон внес свою лепту в то, чтобы избежать этого любым возможным способом. Было что-то такое в простом прикосновении к вещам, в соприкосновении с чем-то таким явно нечистым. И даже если их срывали, они появлялись снова только на следующее утро. Никогда не в одном и том же месте, но были части города — такие участки, как проспект Жеппсин, — где они появлялись всегда. Они могли находиться на другом здании — сегодня у церкви Сент-Незбит, а завтра у библиотеки на проспекте Жеппсин, — но они всегда были здесь. Любой, кто готов поверить в их ложь, всегда может найти свежую порцию их на Жеппсин.

Он первым завернул за угол, свернул на авеню, и его челюсть сжалась, когда он увидел толпу, стоящую вокруг доски объявлений у церкви Сент-Незбит. Именно там приходской священник каждое утро выкладывал Священное Писание за день, но сегодня они читали совсем не это, и он почувствовал, как под его священнической шапочкой выступили капельки пота, когда понял, насколько велика была толпа. Вокруг доски объявлений стояло, должно быть, пятьдесят или шестьдесят человек, их голоса сливались с неразборчивым, но сердитым шумом, и пока он смотрел, еще больше людей бежали по улице, направляясь к толпе.

Ну, они не могли этого допустить, не так ли?

— Следуйте за мной, — прорычал он уголком рта и направился к растущей группе людей.

— Сюда, сейчас же! — крикнул он. — Что все это значит?! Вы, люди, знаете лучше, чем верить в подобную ложь в этих вещах! — он обвиняюще ткнул пальцем в листовки, которые теперь мог видеть прикрепленными к доске объявлений. — Расходитесь отсюда! Занимайтесь своими делами, пока я не начал записывать имена и…

— Больше никакой лжи!

Голова Мэкрэктона дернулась вверх, когда раздался крик. Он не знал точно, откуда это взялось. Похоже, это исходило не от людей у доски объявлений, но он не мог быть уверен. В чем он был уверен, так это в том, что вся толпа повернулась к нему лицом.

— Я сказал… — начал он снова.

— Больше никакой лжи и никаких убийств! — крикнул тот же голос. — Листовки верны, ребята! Покажем Клинтану, что мы на самом деле о нем думаем!

Мэкрэктон не мог поверить своим ушам. Явный шок на мгновение заставил его застыть на месте, и это было слишком долго.

Толпа внезапно нахлынула, но не для того, чтобы рассеяться. Нет, она устремилась к Мэкрэктону и его сопровождающим.

— Как ты думаешь, что ты..? — Он услышал, как начал брат Рили, но затем голос брата-мирянина оборвался, когда брошенный булыжник попал ему прямо в лицо.

Старнс упал со сдавленным криком, схватившись за разбитое лицо, а сержант внезапно начал выкрикивать приказы. Винтовки отделения опустились, нацелились, и столб дымного огня хлестнул по проспекту Жеппсин. С другой стороны этого дыма послышались крики, но одиночный стремительный залп не остановил приближающихся зионитов. Они вышли из дыма, по крайней мере четверть из них с булыжниками или другим импровизированным оружием в руках, и бросились прямо на стражников.

— Убейте ублюдков! — проревел кто-то.

— Больше никаких убийств! — крикнул кто-то еще, а затем…

— Смерть великому блуднику!

Разъяренная толпа накатилась на отряд стражи. Двое или трое из них полегли на штыках стражников, но отделение было слишком потрясено, слишком ошеломлено. Это не была дисциплинированная сила; это была просто группа растерянных, неверящих людей с винтовками в руках, и у них не было ни единого шанса.

Мэкрэктон на мгновение увидел приближающийся к его лицу приклад захваченной винтовки, которым, как бейсбольной битой, размахивал дородный штатский в фартуке каменщика. Это было всего лишь размытое пятно, затем оно врезалось ему в челюсть, и он упал, на три четверти оглушенный.

Там его ждали сапоги.

* * *

Проспект Жеппсин не был уникальным.