К истокам Нила

После того как арабы захватили порт Малинди, а затем в 1698 году вернули себе Момбасу, наступила пора заката португальского владычества. В 1730 году Занзибар также оказался под властью султана Маската (Оман). А в 1752 году Португалия решила оставить свои владения севернее мыса Дельгадо, расположенного к югу от города Мтвара, и былая мощь арабов была восстановлена здесь в полной мере. В 1840 году, при султане Сейиде бен Саиде, Занзибар стал столицей самостоятельного султаната. Европейские державы приветствовали появление на восточном побережье Африки сильного властителя, который поддерживал с ними дружеские отношения. Еще в 1837 году на Занзибаре было учреждено консульство США, через несколько лет появилось здесь и консульство Великобритании. Германские ганзейские города также открыли там свои торговые конторы.

К тому времени арабские купцы и работорговцы уже проникли через Багамойо в район крупных озер и основали селение Табора в стране Упьямвези. Килва была южным отправным пунктом для караванов; дорога от нее вела к крупным зонам добычи рабов — этой «черной слоновой кости» — вдоль реки Луалабы (на территории нынешнего государства Заир), где хозяйничали могущественные работорговцы Типпо-Тип, Килонга-Лонга и другие. На севере арабы проникали в государство Буганда, но и в верховьях Конго, вплоть до Арувимн, африканцы становились жертвами нападений вооруженных банд. Тяжело груженные арабские дау, подгоняемые юго-восточным пассатом, вывозили из Занзибара через Индийский океан богатства Африки: амбру, слоновую кость, черепаховый панцырь и около 60 тысяч рабов ежегодно. В глубине континента тогда существовали различные государства, такие, как созданные народами хехе, бена, как Буньоро, Буганда, Анколе и другие, но некоторые из них настолько сильно были истощены работорговлей, что практически были на грани исчезновения. В других государствах внутренние устои сильно пострадали из-за непрекращавшихся междоусобных войн и от облав, устраиваемых работорговцами. В эти же годы стало нарастать давление извне в связи с колониальными притязаниями европейских держав — все это ухудшало положение дел. Впоследствии, с приходом к власти султана Саида Баргаша в 1866 году, Занзибар полностью оказался в сфере влияния европейских держав, так что и миссионеры и исследователи получили доступ в глубины континента. Правда, миссионеры и раньше селились на побережье Африки. Так, Иоганн Людвиг Крапф в 1843 году, возвращаясь из Эфиопии, остался жить в Момбасе. Он и в одиночку и вместе со своими соотечественниками Иоганном Ребманном и Якобом Эрхардтом (все они были членами лондонского «Церковного миссионерского общества») совершал полные опасностей путешествия по граничившим с побережьем областям, где не ступала нога европейца. Миссионеры тщательно записывали все, что рассказывали им местные жители, стараясь не упустить информации о внутренних районах континента, о которых в Европе до тех пор ходили самые невероятные слухи. И чем дальше продвигались исследователи в глубь Африки, тем больше их наблюдения опровергали теоретические домыслы ученых. Так, вместо предполагаемого здесь ступенчатого подъема местности, подобного Эфиопскому нагорью, миссионеры обнаружили уже недалеко от берега высокогорные плоскогорья, горы и даже уклон местности к западу. Те, кто путешествовал с караванами, знал, что вершины трех из этих гор — Кингнеи, Донго Энгаи и Килиманджаро — были покрыты чем-то белым, но чем они назвать не могли, так как в их языке не было подходящего слова. Это сообщение послужило для миссионеров верным указанием на то, что на вершинах гор лежат снега.

«Это белое вещество, судя по описаниям, превращается в воду, как только поднесешь его к огню, и такое качество, отмеченное разными людьми, не подходит ни к чему, кроме снега. Ведь, пожалуй, кристалл кварца в Африке точно также не превратится в воду, как и у нас», — писал Ребманн.

И мая 1848 года Ребманн первым из европейцев увидел могучую, высившуюся над облаками, сверкавшую снегами вершину горы Килиманджаро, и поднялся до самых дальних селений Народа чагга. Через полтора года эту гору видел и Крапф, который, двигаясь дальше в Китуи, первым из европейцев увидел покрытую снеговой шапкой изборожденную ущельями гору Кения. Известия об этом встретили в Европе недоверчиво, их даже опровергали — давно было забыто свидетельство испанца Фернандеса де Энсиско, который в своем труде «Всеобщая география» еще в 1519 году говорил о Килиманджаро как об эфиопском Олимпе. Скептически встретил известие о снежных горах в Африке даже великий путешественник Александр фон Гумбольдт, хотя сам он добрался до края снегового покрова вулкана Чимборасо в Андах.