К истории русского футуризма. Воспоминания и документы

Пьеса Маяковского “А что если? Буржуазные грезы в первомайском кресле” (1920) – была поставлена в ноябре 1920 г. См. об этом подробнее: Катанян В. Указ. соч. С. 190; Русский советский театр. Документы и материалы 1921–1926. Л., 1968. С. 356.

Воспоминания Крученых о лете 1912 г. в Петровско-Разумовском — опубликованы и прокомментированы Н.И. Харджиевым в: Харджиев Н. Заметки о Маяковском // День поэзии. М., 1976. С. 172.

О выступлении футуристов во Вхутемасе (1921) – См.: Катанян В. Указ. соч. С. 221. См. также: Крученых А. Хлебников приехал в Москву. Авторизованная машинопись. (1932-65 гг.). РГАЛИ. Ф. 1334– Оп. I. Ед. хр. 37. Приводим здесь этот неопубликованный текст полностью, сохраняя орфографию и пунктуацию подлинника:

“Хлебников приехал в Москву

В декабре 1921 года в Москве вечером я пошел в кафе поэтов, на Тверскую улицу, напротив Центрального Телеграфа, – там каждый вечер выступали поэты. Маяковский тоже числился в этом литературном объединении, называвшемся СОПО (Союз поэтов). В 1924 г. он написал заявление, что недоволен СОПО и ушел оттуда.

В этом кафе я поймал Хлебникова. Было уже поздно – часов го-11 вечера. Хлебников имел утомленный вид, приехал поездом – кажется, с юга. Был он с вещами или без вещей я не помню, но он подходил к представителям администрации, просился остаться в кафе ночевать, потому что он нигде не устроился, но ему возражали, что выступать он здесь может – пожалуйста, а для ночлега кафе поэтов не приспособлено, ночевать здесь запрещено, поэтому его оставить здесь нельзя.

Хлебников очень огорчился, и я предложил ему итти вместе со мной. Пошли на Мясницкую улицу. Он мне рассказывал, что приехал днем, долго ходил по Москве, искал цех поэтов, но нигде не мог найти, наконец отыскал его на Тверской улице, но его там ночевать не оставили. Потом говорил о том, что он привез много записей чисел.

Мы пришли во двор дома, где помещается Вхутемас (бывш. Школа Живописи Ваяния <и зодчества>). Я повел его к моему знакомому студенту, в то время коменданту студенческого общежития. Я называю его только инициалами М.П., потому что он не поэт и его имя в литературе неизвестно. Он согласился оставить Хлебникова переночевать. Тогда я сказал, что время прибытия Велемира надо отметить стихами, достал свою запись:

Гама Эс
Эс-зе-це

и к ней приписал:

Солнце злостно цыкнуло:
– Витя, перестань,
Ты возиться с цифрами,
Строй-ка цицостан

(Варианты см.: Записная кн. Хлебникова. М., 1925. С. 4).

Потом я предложил записать день прибытия Хлебникова в Москву. Он сказал:

– Если записывать, то надо записать точно и отметили: 28 XII – 21 г. I ч. ночи 27 м. 37 сек.

Подписались все трое – В. Хлебников, А. Крученых и М.П. На следующее утро я пришел к Хлебникову и предложил ему пойти к Маяковскому. Пошли звонить к Брикам – они жили на Водопьяном переулке, пригласили притти. По дороге я купил твердокопченой колбасы, чтобы Хлебников позавтракал.

Когда мы пришли, у Бриков оказался Маяковский.

Хлебникова посадили за стол поесть и он с большим удовольствием ел колбасу, а Брики и Маяковский, которые уже позавтракали, разговаривали с ним и между собой. Потом Маяковский принес свой костюм и теплое пальто, говоря, что Велемир почти одного с ним роста – он должен это все взять и надеть на себя.

Хлебников поел, переоделся и пришел в хорошее настроение. Брики и Маяковский унесли его старую одежду и Маяковский сказал, что в ближайшие дни Хлебников должен выступать – не помню числа 29 или 30, а может быть под Новый год. Тут пришел В. Каменский и ему тоже предложили выступать с нами.

Каменский говорил:

– Вот хорошо было бы нам выйти всем четверым обнявшись!

Маяковский добавил:

– Выйти… и добавил пикантное выражение.

Все расхохотались.

После этого было вновь обращено внимание на Хлебникова и ему предложили итти в парикмахерскую, утверждая, что хоть его борода и похожа на бороду Зевса, но надо сделать ее короче. Мне поручили этим заняться и я повел Виктора в ближайшую парикмахерскую. Его начали стричь, но “Бороду Зевса” обкарнали с боков и сделали бородку лопатой, – слишком коротко остригли на щеках.

В конце декабря мы вчетвером действительно выступали в аудитории Вхутемаса (бывш. Строгановского училища). Директорами училища были Давид Петрович Штеренберг и Вл. Татлин. Там уже слышали, что Хлебников – это гений, поэтому когда он читал, в аудитории царили абсолютная тишина и спокойствие.

Хлебников читал великолепно, как мудрец и человек, которому веришь.

В тот вечер все четверо – Хлебников, Маяковский, Каменский и я имели большой успех”.

Книги будетлян