К истории русского футуризма

Толстяк:²²

а вот бы забраться по лестнице в [шкатулку, чердак]²³ мозг

этого дома открыть там дверь № 35 – эх вот чудеса! да, все

тут не т<а>к-то просто хоть с виду что комод – и все! а вот

блуждаешь блуждаешь

(лезет куда-то вверх)

нет не тут все дороги перепутались и

идут вверх

А в 1913 г<оду> небоскрёбы ещё пугали.

толстяк: ба, ой упаду (заглядывает в разрез часов: башня

небо улицы вниз вершинами – кож в зеркале)

Всё кончено, всё опрокинуто и раскинуто:

не поймаюся [принимаюся] в цепи

силки красоты

шелки нелепы

уловки грубы

Всеобщее замешательство, мир перевернулся:

отовсюду льдят самокаты

смертью гробнут стаканы плакаты

Шаги повешены

на вывесках бегут люди

вниз котелками

Только авиатор не растерялся:

(авиатор за сценой хохочет, появляется и всё хохочет):

Ха-ха-ха я жив

(и все остальные хохочут)

я жив только крылья немного потрепались да башмак

вот!

…

входят силачи:

всё хорошо, что

хорошо начинается

и не имеет конца

мир погибнет а нам нет

конца!

Уверенность в победе, – никакие мировые потрясения их не путают, не боятся ни атомных, ни водородных бацилл (т<о> е<сть> бомб) и верят, что жизнь победит или говоря словами В<елимира> Хл<ебникова>: родина сильнее смерти.

Так кончается опера, но продолжение её чувств и надежд надо видеть в позднейших решениях космических проблем провидца В<елимира> Хл<ебникова>.

Всем знающим его творчество известно, что ещё в 1912 г. он предсказал падение самодержавия (в 1917), а заодно уж и первоклассное значение Сталинграда (тогдашнего Царицына) – всё это в итоге изучения ритмов человечества во времени и пространстве. Но он метил дальше – его очень интересовал космос и тут он также искал математических формул, объединяющих большинство известных нам планет. В Баку в 1920 г. он опубликовал небольшой манифест, в литературной части которого сотрудничал и я. Вот он:

Новость! Зазор! Взятие неба!

Нашествие будетлян на солнечные миры!

Мы, главнебы, приказываем вращаться – кому? – 1) Торгашу (Меркурию) 2) Любяшке (Венере) 3) Марфе (Земле) 4) Мяснику (Марсу) – как? По закону уравнения очищенного времени.

Дальше идёт сложнейшая математическая формула (см. её в моей книге «Мятеж I» Баку, 1920, и в «Неизданном Хлебникове» Москва, 1930, вып<уск> 16), она заканчивается лозунгами:

Эти законы даны впервые и навсегда <…> Клянемся, что наши властные приказания не будут нарушены покорными солнцами. Управлять светилами – это больше, чем управлять людьми.²⁴

Тут уже намечается победа над солнечной системой! Что казалось фантастическим бредом в 1920 г<оду>, то сейчас поставлено на научную почву… Связь В<елимира> Хл<ебникова> с оперой ещё замечательна тем, что он написал пролог к «Победе над солнцем» к<оторы>й исполнял я в одном из костюмов работы К<азимира> Мал<евича>. Пролог весь состоял из неологизмов-славянизмов, относящихся к театру, т<а>к, напр<имер>:

Люди <…> спешите идти в созерцог или созерцавель <…> (т<о> е<сть> театр – А. К.)

Смотраны (декорации – А.К.) написаны худогом, создадут переодею природы.

Звучаре повинуются гуляру-воляру

Будь слухом (ушаст) созерцаль!

И смотряка.

Вот отрывки из пролога, но они имеют важное значение для оперы, напр<имер>, место о переодее природы.²⁵

Так, Мгебров в своей книге «Жизнь в театре» т<ом> II пишет о театре, где были наши первые спектакли: «По окончании гастролей Комиссаржевской здание было переделано в ресторан». На стенах его – «букет опереточных цветов, размалёванных с золотом и вульгарными голыми женщинами». Мгебров ещё говорит о наших спектаклях: «Они сорвали опереточные цветы, заслонили вульгарность стен».²⁶

Теперь вам будет яснее песня в начале оперы: