К югу от платана

Олета могла говорить что угодно, все знали, что более острого ума, чем у нее, не найдется во всем Баттонвуде. Интересно, что же она так жаждала ему сказать? Судья окинул взглядом ее победившую гравитацию шляпку и яростные глаза-угольки.

– Слушаю вас.

Олета стиснула кулаки, казалось, кто-то невидимый тянет из нее каждое слово клещами.

– Возможно, я неверно судила о Блу Бишоп. И я бы хотела взять свои слова обратно, чтобы они никак не повлияли на ваше решение. Прошу вас не учитывать их во время предстоящего слушания.

– Что же заставило вас так резко изменить мнение?

В остывших угольках на мгновение затеплилось пламя.

– Бывают моменты, когда семья становится важнее гордости.

И судья сразу понял, что к этому разговору приложил руку ее внук Генри. Вот и молодец, подумал он.

– Лично я считаю, что семья вообще важнее всего на свете.

– Это все сантименты, меня на подобную сладенькую чушь не купишь.

Оно и видно, подумал судья, но вслух этого сказать не осмелился.

– Немного подсластить жизнь не помешает, это весь мир может изменить к лучшему.

Олета помолчала, обдумывая его слова, затем кивнула.

– Что ж, если у меня разболятся зубы, я буду знать, кого за это благодарить, – провозгласила она, затем развернулась и гордо прошествовала прочь.

Глядя ей вслед, судья вспомнил: он ведь так и не сказал ей, что слушание не состоится. Хотя в каком-то смысле он рад был, что так вышло. Жаль, Блу не видела, как Олета – пускай и не по своей воле – выступала тут в ее защиту. Зрелище было потрясающее. Не думал он, что когда-нибудь до этого доживет.

Направляясь к машине, судья размышлял о том, что хорошо бы малышка Флора узнала однажды, как ее появление на свет изменило этот город и его жителей.

Изменило к лучшему.

Блу

– Блу, – сказала Перси, – сжалься надо мной и сядь. У меня от тебя головокружение.

Мы ждали своей очереди повидаться с Кибби. Сейчас с ней были Сара Грейс, Джинни и Джад. Выглянув в окно зала ожидания, я увидела во дворе Генри с Флорой и Мо и улыбнулась с нежностью, вспомнив, как легко он согласился поехать с нами в больницу. Нужно будет в качестве благодарности испечь его любимое печенье – с ирисками.

На подоконник, громко каркая, сели четыре вороны. Но золотых глаз не было ни у одной из них.

– Так странно, правда? – сказала Перси.

Я опустилась на стул.

– Ты про ворон?

Она удивленно покосилась на меня.

– Нет. Не про ворон.

– Прости, – рассмеялась я. – У меня в последнее время одни вороны на уме. Вон те за мной наблюдают, точно тебе говорю. Так что, по-твоему, странно?

– Ты как минимум, – в шутку бросила она.

Как же приятно было видеть, что она снова смеется.

– Я много думала обо всем этом, – наконец заговорила Перси. – Если бы не Флора, мы бы так никогда и не узнали, кто ты на самом деле. Кстати, надеюсь, отныне ты будешь называть меня тетушка Перси?

Она впервые завела речь о результатах анализов и о том, как изменились после них наши родственные связи. Только на бумаге, конечно.

– Да ни за что в жизни.

– Что? Это возмутительно! По-моему, «тетушка Перси» звучит прекрасно.

– Пускай Флора тебя так называет. А для меня, Перси, ты навсегда останешься младшей сестрой. То, что мы узнали, никак на это не влияет.

– Ты Кэбот. До сих пор поверить не могу!

– Во мне течет кровь Кэботов, но я все равно была и остаюсь Бишоп. – Открывшаяся правда не могла этого изменить. Ни на йоту. – Ты же знаешь, я всегда хотела большую семью. Но никогда и подумать не могла, что найду вторую половину генеалогического древа.

– Это все потому, что у тебя дар находить потерянные вещи, – улыбнулась она.

Я всем сердцем надеялась, что он меня не покинул. Мне нравилось помогать людям таким необычным способом.

– Но я правда много думала о нашей семье и всех этих родственных связях. Тетка, сестра, кузина – это ведь имеет значение только в биологии.

– Тетка – сестра отца или матери, – отчеканила она, словно зачитывая статью из словаря.

Раз уж Перси взялась цитировать словарь, значит, она и правда много думала о родственных связях. Я не представляла, к чему она клонит, и не была уверена, что она сама это понимает. Но решила: пускай говорит, ее эта тема явно зацепила.

– По-настоящему делает людей родными любовь. По крайней мере, я так считаю. Потому и друзья иногда становятся для нас почти членами семьи. А со временем ты понимаешь, что они твоя семья и есть. Но, Блу, сказать по правде, я никогда не относилась к тебе как к сестре.

Я раскрыла рот от удивления.

– Как ты можешь так говорить?

– Ты меня не поняла. Я всегда знала, что однажды ты станешь прекрасной матерью. Потому что именно такой мамой ты была для меня. Я знала это без всяких анализов, а сейчас они мне и подавно не нужны.

Со слезами на глазах я обняла ее. Она положила мне голову на плечо, как делала в детстве, когда я укачивала ее перед сном. Я ни минуты не жалела о том, что мне пришлось ее растить. Жаль было только, что Твайла, с головой уйдя в свое горе, так много пропустила.

Дверь зала ожидания распахнулась, и вошла Сара Грейс.

– О! Мне вернуться в палату?

– Нет! – хором вскрикнули мы с Перси, вскакивая на ноги.

Сара Грейс улыбнулась.