К Колыме приговоренные

— Ну, ладно, — не обращая на него внимания, продолжил Николаша. — Беру я это бутылку и вверх — аккурат над головами мишек, а потом шар-рах — жаканом! Бутылка вдребезги, а медведи — только их и видели! — и, рассмеявшись, добавил: — Всё ничего. Бутылку жалко.

Закурив, Николаша похлопал Гаврилу по плечу и сказал:

— А ты, Гаврила, не злись. Я ведь так, чтобы веселее было.

— Зачем зились? Я не зились, — ответил Гаврила. — Тайга зились. Она болтун не любит.

И словно в подтверждение этого, за рекой, где уже сгущались сумерки, ударил ветер, что-то, ломая сучья, тяжело упало на землю, а в распадке протрубил лось. Перебросившись через реку, ветер пронёсся по кронам окружавших палатку тополей, сорвал с них последние листья, а потом бросился на костёр. Вырвав из него пламя, он разбросал в стороны горящие ветки и в крутом вихре вернулся обратно. Там опять что-то тяжело упало на землю, а с реки, из-под обрыва, в испуге сорвалась стая уток.

— Типун тебе на язык! — тихо сказал Николаша Гавриле, а поднявшись от костра, предложил: — А не пора ли нам на боковую?

Гаврила ушёл на ночь в лодку, а Николаша в палатку. Анна была этим довольна: с Николашей Розин не полезет к ней в спальник.

Утро было солнечным, тайга в осеннем наряде играла многоцветьем, лёгкая дымка, зависшая над снежными вершинами Аргатаса, была похожа на вытканное из ситца покрывало, пели птицы, на реке, готовясь к отлёту, собрались в стаи утки, а в голубом небе, перекликаясь друг с другом, тянули на юг гуси. Когда всё было готово к сплаву, Николаша скомандовал:

— Гаврила, ты с профессором, а я с барышней.

Управлял Николаша лодкой, как игрушкой. Она легко обходила прижимы, не билась дном на перекатах, а на стрежне, где играли волны, Анне казалось, что она не в лодке, а на качелях, от которых, как в детстве, и захватывает дыхание, и кружится голова.

— У-ух, держись! — смеялся Николаша, когда их сбрасывало с высоких перекатов.

Хорошее настроение не покидало Анну весь день. Её радовало голубое небо, а убегающие назад прибрежные лиственницы в ярких лучах солнца казались похожими на нарядные ёлки. Это настроение ей портила похожая на паука сгорбившаяся фигура Розина в плывущей за ними лодке Гаврилы. Иногда фигура оборачивалась в её сторону, и тогда Анна видела сморщенное в редьку лицо с крупными на голове залысинами. «Господи, и что меня дёрнуло связаться с ним?!» — думала она, глядя на эту фигуру.

А вечером, когда пристали к берегу на ночлег, Анна услышала разговор задержавшихся у реки Розина с Гаврилой.

— Зачем девка брал один? — сердито спрашивал Гаврила. — Твоя один — мало. Тонуть можно.

— Обижаешь, Гаврила! — отвечал Розин. — Я на сплавах собаку съел! — а потом, поганенько хихикнув, добавил: — Да одному — оно и лучше. Делить ни с кем не надо.

Гаврила, зло сплюнув, пошёл помогать Николаше ставить палатку, а Анна, спрятавшись в кустах, долго плакала.

Закончив сплав на вторые сутки, Розин, не попрощавшись ни с Николашей, ни с Гаврилой, улетел в Магадан спецрейсом. Анна лететь с ним отказалась. Провожая её на рейсовый самолёт, у выхода на посадку Николаша мягко ей улыбнулся и сказал;

— Прощай, барышня! Дай бог тебе здоровья.

А Гаврила, пожав ей руку, сердито спросил:

— Зачем плохой человек любишь?! Ему морда бить нада!

В институте уже на следующий день Анна взяла расчёт. Сейчас она работает в съёмочной партии, у неё семья, муж тоже геолог, сын скоро пойдёт в школу. А Розин уже член-корреспондент Академии наук, у него много научных трудов, в перерыве между ними пишет литературно-публицистические очерки. Недавно вышла его брошюра «На Зырянке. Записки путешественника». В ней он, как и положено путешественнику, настойчив в достижении своей цели, вынослив, как тундровый олень, в преодолении опасностей смел и решителен. У обнажения, где он, увидев вышедшего на него лося, с испугу выронил ружьё, оказывается, всё было не так. Лось у этого обнажения внезапно бросился на него и хотел даже поднять его на рога, он же, ловко увернувшись, убивает лося одним выстрелом в голову. Николаша и Гаврила у него нанятые проводники. Они, как и положено аборигенам, не отличаются большим умом, наивны, как дети, и очень любят выпить, но, несмотря на это, знание ими местных условий и их природная находчивость не раз помогали выходить Розину из трудных ситуаций. По окончании путешествия Николаше он дарит своё видавшее виды ружьё, а Гавриле до черноты прокуренную у костров трубку. Анна у него выведена влюблённой в него практиканткой, она мила и обаятельна, но — что поделаешь, — как и все женщины, страшно боится воды и медведей. Ей он оставил на память своё открытое сердце и не опошленную половой близостью любовь. Когда Анна читала эту брошюру, она не знала, что делать: смеяться или плакать.

Короткие зарисовки

1. Сглаз