К нам осень не придёт (СИ)

— Катерина Фёдоровна, — тихо заговорила вдруг Анна. Она выпрямилась, положив руки на стол и пристально глядела в одну точку. — Вы ведь первую жену папеньки, мою мать, с их знакомства застали? Вы хорошо её помните?

Мачеха вздрогнула и впервые с их разговора беспокойно задвигалась в кресле.

— Может, и помню, — голос её прозвучал хрипло. — Да только что там вспоминать, столько лет прошло…

— Сколько прошло лет, я знаю, — отчётливо проговорила Анна. — А я про другое хочу спросить. Папенька вот говорил, что княжна Алтын, когда узнала, что девочку родила, всё рыдала, остановиться не могла — а потом и пропала. Хоть и стерегли её горничная с нянькой, она всё равно ушла.

— Да, так. И что же?

— Это ведь вы и были той горничной, которая мою мать не уберегла? Отчего она ушла, может быть вы знаете?!

Анна лишь высказала одну из своих догадок — но она и предположить не могла, что эти слова так подействуют на Катерину Фёдоровну. Та вскочила с кресла, опрокинув его, попятилась, споткнулась и едва не рухнула: Анна едва успела подбежать и подхватить мачеху под руку. Однако та с силой оттолкнула её от себя.

— Тебе что от меня надобно? — свистящим шёпотом спросила Катерина Фёдоровна. — Уж не меня ли в пропаже своей матушки хочешь обвинить?

В глазах её сверкали ярость и застарелая ненависть, так что Анна даже сперва оробела. Но тут же ей пришло в голову, что слишком уж испугалась мачеха, что-то тут было нечисто. Но если приступить с ней с допросами, разумеется, ничего она не скажет.

— Я так, просто подумала, может быть вы хоть что-то о ней вспомните, — миролюбиво ответила Анна. Она хотела добавить: «Вы ведь ей прислуживали», но вовремя сообразила, что напоминание об этом только разозлит Катерину Фёдоровну Фёдоровну и лишний раз напомнит об их неравенстве.

— Маменька твоя со мной ни разу не изволила откровенничать — прозвучал краткий ответ, и больше Катерина Фёдоровна ничего не прибавила.

Анна некоторое время ещё пыталась как-то улестить мачеху, добиться от неё хоть каких-то сведений об Алтын. Тщетно: та лишь мотала головой и повторяла: «Ничего не знаю, ничего она мне не говорила». Анна, раздосадованная ещё более, чем прежде, уехала домой — вернее, в дом Владимира Левашёва, который даже теперь никак не могла считать своим.

* * *

В гостиной она застала мужа и сестру Елену, которая при её появлении испуганно вскочила и, верно, выбежала бы из комнаты, если бы Анна её не удержала. По багровому румянцу, заливавшему обычно бледное лицо Элен, она догадалась, что сестра и муж беседовали отнюдь не о погоде… Анна даже удивилась про себя: отчего её всё это больше ничуть не трогает? Неужели за эти несколько дней она превратилась в такую холодную эгоистку, что совершенно не радеет за судьбу младшей сестры?

— Я навещала маменьку, — сообщила Анна, снимая перчатки и шляпку. — А какой сегодня погожий день для ранней осени!

— Надеюсь, вы прекрасно провели время, моя дорогая! — откликнулся Владимир, и лукаво поглядел на Елену; та же, бедняжка, казалось, страстно мечтала провалиться сквозь землю. — Мы с Еленой Алексеевной не приказывали подавать чай в надежде дождаться вас.

«Мы»? Как же очаровательно! Анна вдруг поняла, что её супруг, похоже, получает искреннее удовольствие от этой игры, держа в полном подчинении Елену и одновременно наслаждаясь властью над ней, Анной. Интересно, что бы сказали их знакомые в Петербурге, если бы узнали обо всём этом? Как низко бы пал его сиятельство граф Левашёв в глазах света — ведь все вокруг считали его образом благородства и воспитания!

Она еле дождалась, пока прислуга, что принесла лёгкий ужин и чай, скрылась за дверью — а затем сухо сообщила Владимиру, что ей необходимо поговорить с ним наедине, теперь же. Елена с готовностью вскочила, однако Левашёв, что сидел рядом на диване, привстал и спокойно положил ей руку на плечо, с весёлым любопытством поглядев при этом на жену. Анну передёрнуло от отвращения.

— Элен, тебе нет нужды удаляться, если ты желаешь остаться здесь, — бросила Анна. — Но я попрошу вас, — она посмотрела на мужа в упор, — пройти ко мне. Я задержу вас ненадолго.

— Я скоро вернусь, Елена Алексеевна, — мягко сказал Владимир и вышел вслед за Анной.

Едва они достигли будуара, где из-за занавешенных окон царил мягкий полумрак, как Владимир молниеносно обхватил Анну за талию и повернул к себе… Она рванулась из его рук с яростью, казалось, даже удивившей Левашёва.

— Как вы смеете?! — прошипела Анна, с силой захлопывая дверь. — Вы, сударь, с ума сошли?

— Отнюдь! Если мне не изменяет память, Анна Алексеевна, вы моя законная супруга. И вы только что самолично изволили пригласить меня в свои покои, разве не так?

— Прекратите лицедействовать! Я не разрешаю вам дотрагиваться до меня, запомните это раз и навсегда! Я действительно вышла за вас замуж, но лишь потому, что не подозревала, насколько вы низкий и бесчестный человек!

— Ну вот, — огорчённо проговорил Левашёв. — И после этого вы ещё удивляетесь, что я, м-м-м, ищу утешения в обществе вашей сестрицы, которая относится ко мне куда более тепло?