К нам осень не придёт (СИ)

Как-то рано утром, после завтрака Владимир отбыл по каким-то делам — он теперь всё время пропадал в конторах, различных присутственных местах и ведомствах, ибо стоять во главе множества предприятий Калитина-старшего и распоряжаться огромными деньгами оказалось графу весьма по душе. Он не верил в честность работников и не доверял управляющим, полагая, что любой человек будет действовать исключительно к собственной выгоде, если только появится такая возможность.

С его уходом все в доме почувствовали себя свободнее: Елена взяла детей и отправилась с ними погулять в небольшом внутреннем дворике с палисадником, Катерина Фёдоровна уехала навестить какую-то родственницу. Анна же осталась в будуаре. Ей ничего не оставалось, как сидеть у окна, и глядеть вниз, на сестру с малютками — выходить совершенно не хотелось, да и компании не было.

За стеной, в покоях мужа, она услышала голос его лакея Дениса — Левашёв послал его за привезти какие-то бумаги. Следом раздался смех Любы, затем шорох, неразборчивый шёпот — и снова заливистый смех.

«Вот негодница!» — невольно улыбаясь, подумала Анна. Приоткрыв дверь, она позвала:

— Любаша!

Девушка поспешно вбежала в будуар, на ходу поправляя волосы; щёки её рдели, как маков цвет.

— Чего изволите, барышня?

— Ты что это там с Денисом шепчешься? Открой окошко и достань моё вышивание — то самое, с чёрными розами… Любаша, а ты замуж хочешь? — спросила вдруг Анна, сама себе удивляясь.

Люба поглядела на неё с лёгким недоумением, улыбнулась, пожала плечами.

— Ну а что же, если человек хороший встретится — почему и нет? Только ещё больше я у вас остаться желаю, так что, если и будет муж, так который тоже вашей семье служить станет.

— Уж не Денис ли? — рассмеялась Анна. — Нравится он тебе?

— Да нет! — Люба небрежно махнула рукой. — Денис хоть и красавчик, а так… вертопрах. С ним побаловаться только, а замуж — нет. Мне серьёзного человека надобно.

Анна взволнованно затеребила в руках пяльцы.

— Ты не про это думай… Замуж надо по любви, а без любви — никак нельзя. Потом каяться всю жизнь… Думать — вот так проходит молодость, без радости, без счастья…

Голос её сорвался. Анна уронила вышивку и закрыла лицо руками.

— Барышня, барышня, да что это вы? — Люба поспешно кинулась к ней, утёрла слёзы кружевным платочком, подала стакан чая с мятой. — Да не печальтесь вы так! На нём, графе, свет клином не сошёлся! — она перешла на шёпот. — Будет у вас и любовь, и счастье! Будет! Вот помяните моё слово! Вот встретите хорошего человека — тут-то и узнаете радость… Как того, что вас в Бадене подвёз, помните?

Теперь уже Анна вспыхнула и засмеялась, всё ещё всхлипывая.

— Что-то вы с Катериной Фёдоровной в одну дуду играете, одно и то же советуете!

Люба посерьёзнела, внимательно всмотрелась Анне в лицо, затем отвела взгляд.

— Вот-вот… Некоторые вроде и по любви великой замуж выходили, а путного всё равно ничего не вышло… — пробормотала она.

— Это ты про Катерину Фёдоровну? Послушай, Люба, может быть, ты мне скажешь… Твоя мамаша ведь двадцать лет назад у моего отца в кухарках уже служила?

— Точно так, — кивнула горничная. — Мамка моя, почитай, к Алексею Петровичу нанялась, как они в Петербурге поселиться изволили. А потом уж она в село наше вернулась…

— Люба! Вспомни, ради Бога, может, мать тебе говорила что-нибудь?..

— Про барыню, вашу маменьку? — перебила Любаша, сочувственно глядя на Анну. — Истинный Бог, барышня, ничего про неё не знаю! Мать моя говорила то же, что и все: исчезла, мол, и поминай как звали.

— Нет, не про неё, а про Катерину Фёдоровну. Она ведь у моей маменьки, Алтын Азаматовны, в горничных была, так что она… Хотя я даже и сама не знаю, о чём хотела спросить… — Анна остановилась, подыскивая слова. В самом деле, что нового может сообщить ей Люба о Катерине Фёдоровне?

Однако Любаша немного подумала, испытующе глядя на хозяйку, и вдруг зло усмехнулась.

— А вот и расскажу! Важной барыней она себя возомнила, да ведь есть люди, что помнят, как она ею стала! Вы ведь меня в обиду не дадите? Ох, и озлится она, если узнает!

— Что?! Что узнает?

— А что я рассказала вам, отчего барин Алексей Петрович на мачехе вашей женился! Она тогда, как обвенчалась с папенькой-то вашим, им всем пригрозила, будете, мол, болтать — пеняйте на себя! Только мамка моя не удержалась, всё мне поведала — потому как крепко не любила Катерину-то нашу, слишком та двуличная оказалась.

* * *