К нам осень не придёт (СИ)

— Вацлав Брониславович! — В сумраке лицо Полоцкого показалось ей совсем бледным, практически серым. Он с трудом приоткрыл глаза, узнал её и даже слегка улыбнулся.

— Как поживаете, графиня? Рад видеть, что с вами всё в порядке.

— Молчите, молчите, — приговаривал доктор Рихтер. — Он меня, Аннушка, к вам отправил, когда доложили, что вас с охоты на руках принесли. Сказал — потерпит. Вот, видите?

Он помог раненому повернуться: жилет и рубашка на правом боку сплошь пропитались кровью. Доктор быстро разрезал ножницами окровавленную ткань, осмотрел рану и облегчённо вздохнул.

— Вы правы, князь, пули в вашем теле, похоже, нет… Однако это значит, вы хорошо разбираетесь в ранах! Такие поверхностные ранения хоть и болезненны, но и правда не особенно опасны. Анна, раз уж вы здесь, подайте, голубушка, вон тот саквояжик — там корпия.

Анна машинально помогала доктору, подавала, всё что требуется, отмечая, как много старых шрамов покрывало грудь, живот, руки князя Полоцкого.

— Все эти раны вы получили на войне? — спросила она.

Князь лежал молча, спокойно, глубоко дышал; на её вопрос он лишь кивнул утвердительно. «Интересно, сколько ему всё-таки лет?» — вновь подумала Анна. Пожалуй, задавать такой вопрос малознакомому мужчине не очень прилично, да и не до того сейчас.

— Ну вот, рану промыли, повязку наложили, больше, надеюсь, ничего не потребуется. — Доктор Рихтер собрал свои инструменты. — Опасное всё же развлечение эта охота, вот что я вам скажу.

Анна поднялась одновременно с доктором.

— Густав Иоганнович, вам не кажется, что князь Полоцкий слишком бледен? — шёпотом спросила она. — Боюсь, ему совсем худо…

— Да что уж там, крови потерял немало — да он, знаете, не из слабеньких. Доехал сюда верхом, один, сам вошёл, спросил меня, ещё извинился за беспокойство. А как сюда пришли, так у него ноги и подкосились… Зато вот уж госпожа Завадская обрадуется, что такого гостя ей Бог послал! — Доктор усмехнулся. — Она, помнится, всё печалилась, что Вацлав Брониславович на их охоту никогда не заглядывал, как она его ни зазывала!

— Наверное, лучше, чтобы князя пока не беспокоили, — перебила Анна, плотно закрывая дверь. — Хотите, я пришлю мою Любу, чтобы посидела с ним? Ему не до бесед с хозяевами.

— А пожалуй! — решил доктор. — Отправьте Любашу, пусть зовёт меня, если вдруг у князя жар или озноб начнётся. Только если сами вы, голубушка, сделаете мне одолжение: вернётесь в постель и останетесь там до вечера. Скоро я вас навещу.

* * *

В гостиной у Завадских собралось человек пятнадцать: было очень шумно. Знобкий и тёмный октябрьский вечер уже накрыл поместье, ветер завывал в трубах, однако в комнате было тепло, даже жарко. Горело множество свечей, их свет сильно колебался, когда ураган начинал стучать в ставни.

Гости расселись по креслам и мягким, обитым коричневым бархатом, диванам. Гостиная, несмотря на большие размеры, выглядела уютно: зажжённый камин, портреты и пейзажи на стенах, небольшие столики, уставленные статуэтками и прочими безделушками. После длительных прогулок на свежем воздухе и обильного ужина многим уже хотелось бы отправиться на покой, но хозяин дома всё никак не мог перестать делиться впечатлениями об охоте. Тем временем слуги обносили гостей бокалами подогретого вина и портвейна.

— Ну, будет уже, друг мой: ты совсем замучил наших друзей своею охотой, — проговорила, улыбаясь, госпожа Завадская. — Подумай о дамах — возможно, им не интересно слушать про достоинства твоих борзых и ловчих.

— Хорошо, дорогая, — не без досады уступил ей супруг. — Тогда, быть может, ты поиграешь немного на рояле?

Анна вздохнула с облегчением. Прервать разглагольствования хозяина было нелегко — никто из дам, кроме жены, даже и не пытался это сделать. Лучше уж музыка, чем все эти «гоны», «смычки» и «отрыщенья», в которых она ничего не понимала и понимать не хотела. К тому же Завадский и остальные охотники были донельзя раздосадованы, что волк, задравший борзую, несмотря на ранение, бесследно пропал и, видимо, готовы были обсуждать это всю ночь.

Зазвучала какая-то пьеса Шуберта в исполнении госпожи Завадской; Анна же, пользуясь тем, что лицо её скрывала тень, украдкой повернулась к сидящему в глубоком кресле князю Полоцкому.

Несколькими часами ранее, отдохнув в своей комнате, она вновь зашла навестить Вацлава Брониславовича; тот уже сидел в постели, опираясь на подушки, и беседовал с доктором Рихтером. Оказалось, князь желал бы оставить в тайне свою огнестрельную рану. Когда Полоцкий только появился в поместье, его встретил слуга Завадских, который хорошо знал князя в лицо. Вацлав Брониславович был закутан в плащ и объяснил, что решил всё-таки приехать к Завадским, но в дороге почувствовал себя дурно и просит теперь позвать доктора Рихтера — после чего слуга проводил его в комнату и привёл врача. Тут же принесли пострадавшую на охоте графиню Левашёву, потом, после долгого перерыва, начали появляться и остальные. Так что никто, кроме Анны и доктора Рихтера, не знал, что князя ранил кто-то из охотников.