К нам осень не придёт (СИ)

Опять они сидели друг напротив друга в столовой. Утро выдалось морозным, свежим и ясным; Елена с нянькой укутали детей и собрались с ними гулять, Анна же вызвалась составить компанию сестре с племянниками. После происшествия у Завадских она стала проводить больше времени с малютками; с Элен была ласкова и внимательна, с Владимиром общалась ровно, без привычной враждебности и презрения. Левашёв немного удивлялся этой перемене, однако сознавал, что так лучше. Пусть его первая попытка избавиться от жены сорвалась — ничего, время ещё есть. Главное, Софья Нарышкина, прелестная Софи, при встречах по-прежнему обнаруживала к нему интерес. Она почти ничего не говорила о женихе, графе Шувалове, и, видимо, сохраняла полное равнодушие к его персоне. А вот для Владимира у неё всегда находились радостные улыбки, их общение было живым и дружеским. Левашёв не позволял себе никаких вздохов возле Софьи или, не дай Бог, неосторожных признаний. Нет, это станет возможным, только когда он сделается свободен!

Катерина Фёдоровна пристально всматривалась в него светлыми глазами, и, казалось, угадывала, какого рода его мечты. Левашёв поёжился.

— Как вы думаете, нас никто не подслушивает? — пробормотал он.

— Люба отправилась вместе с Элен и Анет, а Марфу я услала в галантерейную лавку, — отчеканила тёща. — Если уже вы, граф, и собственному лакею не доверяете…

— Денису я полностью доверяю.

— Тогда прекратите трусить и оглядываться на дверь! Ей-Богу, Владимир Андреевич, коли вам так страшно заниматься этим делом, советую лучше остановиться! Вы только всё испортите, если будете так трястись.

Левашёва содрогнулся от её резкого, оскорбительного тона, но сдержался. Проклятая, злобная ведьма! Но она нужна ему, она тверда как сталь и, в отличие от него, не теряет присутствия духа! А потом, когда дело будет сделано, она послужит отличным «громоотводом», как он выражался про себя: её можно будет, в случае надобности, обвинить в покушении на Анну, призвав в свидетели прислугу, которая подтвердит, что Катерина Фёдоровна всегда ненавидела падчерицу. Он даже почти придумал, как это сделать; вот только неудача с нападением собаки заставила его перепугаться куда сильнее, чем он ожидал. Стоило только проговориться доезжачему или кому-нибудь подсмотреть его манипуляции с обувью жены!.. Впрочем, пока что, похоже, никто ничего не подозревал, включая саму Анет.

Тёща насмешливо смотрела на него, однако её тонкие холёные руки быстро перебирали клубки шерсти, что лежали у неё на коленях; контраст бесстрастного лица и нервных движений рук выдавал беспокойство.

— Со вчерашнего дня вы на себя не похожи, Владимир Андреевич. Вы не торопитесь, может быть, ещё не поздно передумать?

Владимир скрипнул зубами.

— Не вижу тут ничего забавного! Вы не были там, не видели, как всё происходило!

— Я своё дело сделала, как и обещала. А вот вы, граф, меня подвели. По-видимому, осторожность является вашей главной добродетелью.

— Ну это уж слишком, Катерина Фёдоровна! — вспыхнул Левашёв. — Я мог бы рассказать вам, как всё происходило, но…

— Не трудитесь, я всё знаю от Элен: Анет поделилась с нею всеми подробностями. Не будем переливать из пустого в порожнее. Я вам скажу одно: теперь извольте слушаться меня и действовать, как я велю.

* * *

После случая на охоте и последующего разговора с Полоцким Анна чувствовала себя будто в затянувшемся ночном кошмаре. Она пыталась гнать от себя предательские мысли, что сестра, да и, возможно, Люба были причастны к нападению борзой — но слова Вацлава Брониславовича снова и снова звучали в её ушах. Анна готова была молиться, чтобы если кто и намеревался покончить с ней, то это оказалась мачеха. Тогда Катерина Фёдоровна сама, или кто-то из её слуг действительно нанёс коварное зелье на платье и сапожки падчерицы. Однако мачехи не было в усадьбе Завадских, здесь же она и правда не заходила в комнаты Анны и не прикасалась к её вещам — как бы ей ни хотелось верить в обратное. Значит…

Она подумала бы на Владимира, но ведь он не так глуп, чтобы убивать её. Анна уже позаботилась, чтобы муж не наследовал ей: большая часть её состояния в случае её смерти переходила детям, а остальное получила бы Елена. Анна распорядилась так сразу после возвращения из Бадена. Просто ей была противна мысль, что, если бы она погибла там, в горах — Левашёв остался бы вдовцом и благополучно прибрал бы к рукам почти всё, что принадлежало её отцу. Нет уж! Если Элен захочет уйти от него, она будет полностью самостоятельна. А её, Анны, племянники и внуки Алексея Петровича Калитина заслуженно получат остальное, достигнув совершеннолетия. Когда Анна сухо поставила мужа об этом в известность, то получила не менее сухой ответ: «Разумеется, я не стану претендовать на состояние, принадлежащее моим детям». Ей казалось, этого вполне достаточно, чтобы обеспечить будущее сестры и племянников.