К неведомым берегам

Распоряжения Невельского по спешной подготовке к выходу в море, в Охотск, где он должен был сдать "Байкал" и ехать за Муравьевым в Иркутск, а затем - с докладом в Петербург, указания, данные прапорщику Орлову по предстоящей ему самостоятельной работе - описание берегов, съемки различных пунктов на материке и зимние наблюдения за морем и Амуром, - произвели на Струве большое впечатление продуманностью, спокойствием, отчетливостью и действительной необходимостью. Он проникся к Невельскому уважением, и искреннее желание прийти к нему на помощь и в Иркутске укрепилось. Он видел, что Невельской - человек не светский, к тому же застенчивый, лишенный самоуверенности, женщин не знает и требует поддержки и руководства первыми шагами в обществе.

- У нас в Иркутске отдохнете в чудном окружении, Геннадий Иванович, в исключительном, - начал он многозначительно.

- Это откуда же у вас такое взялось? Купцы, чиновники, дельцы...

- Зачем дельцы? Декабристы!

- Де-ка-бри-сты? В Иркутске? На свободе? - удивился Невельской.

- Представьте себе, в самом Иркутске. Учат своих детей в гимназии и институте благородных девиц, сами выступают, как незаурядные педагоги.

- Прямо сказка какая-то! - недоверчиво заметил Невельской. - Давно?

- Такая свобода? Нет, недавно, с приезда Николая Николаевича Муравьева...

Невельской с сомнением покачал головой:

- Кто же там из декабристов?

- В самом Иркутске с семьями только Волконские и Трубецкие, но многие в окрестностях: Поджио, Муравьевы, Борисовы, Раевский с семьей... Не стоит перечислять - почти всех увидите у Волконских, где я принят, как свой, и даже по просьбе Марии Николаевны руковожу первыми шагами только что окончившего гимназию сына их, Миши, ныне чиновника для поручений при генерал-губернаторе. Мишель - славный, серьезный мальчик... Подрастает и дочурка у них, Елена, - обещает превратиться в интересную женщину. Пребедовая девочка! Несмотря на свои четырнадцать лет, уже приворожила к себе одного из наших чиновников, Молчанова, и обратила его в белого раба. Девичье поколение у нас многочисленно и во всех отношениях выше ваших петербургских светских барышень. Я объясняю это большим вниманием к вопросам воспитания детей со стороны прошедших суровую школу жизни родителей, а пожалуй, и тем, что жены декабристов, да и мужья, до сих пор окружены ореолом мучеников за идею и общим сочувствием. Девицы у нас прониклись духом самопожертвования княгини Волконской, Трубецкой, Анненковой и только и мечтают о том, чтобы принести себя в жертву. Набожны и не чужды некоторого мистицизма... Присматриваю себе среди них жену и я.

- С каким успехом? - спросил Невельской.

- Увы, без успеха, несмотря на все старания, - вздохнул Струве, - они хотят полюбить непременно героя, а я не герой и, по-видимому, им никогда не буду. - Он остановился, а затем сказал: - А знаете, что мне пришло в голову, Геннадий Иванович? Ведь вы-то теперь герой! Боюсь, все в вас начнут влюбляться. Словом, как только приедете - к Волконским с визитом, под моей опекой, идет?

- Боюсь, уж очень одичал я, - засмеялся Невельской. - Чего доброго, не решусь, а в опекуне, пожалуй, действительно нуждаюсь, спасибо.

Не прошло и недели как все разлетелись: Корсаков на боте с кратким донесением Невельского Меньшикову и запиской Муравьева - в Охотск, а оттуда, посуху, в Петербург; Муравьев с дамами и Струве - прямо из Аяна, по новой сухопутной дороге через Нелькан - в Якутск и Иркутск; Невельской с офицерами - в Охотск, сдавать транспорт "Байкал", а затем на свидание с Муравьевым в Якутск.

Словом, Аян опустел, и жизнь здесь надолго замерла, И только изредка в факторию продолжали захаживать гиляки, да оставленный с несколькими людьми прапорщик из штурманов Орлов терпеливо ждал бесконечно далекой весны, вскрытия Амура и возможности начать промеры, в десятый раз вычерчивая по наброскам и запискам исхоженные вдоль и поперек и измеренные прибрежные пространства...

7. ВОСПОМИНАНИЯ И ДУМЫ

Результаты пережитых волнений, чередующихся надежд и отчаяния, бурная пьяная радость от успехов и близкая, уже несомненная слава кружили голову. Трясясь верхом на лошади, скользя в легкой, булькающей по глади рек лодке, а под Якутском чуть шелестя на легких нартах в туче снежной пыли, Невельской чувствовал себя в каком-то полузабытьи.

Он предался мечтам о близких встречах в Якутске с обаятельной Христиани, с лукавой и насмешливой генеральшей. Являлись и мысли о будущих встречах в Иркутске с людьми, ставшими уже при жизни легендарными, декабристами. Что он знает о них, кроме легенд? Мало, очень мало - почти ничего.