К островам Индийского океана

Посмотреть на сложную швартовку собирается народ. Замерли краны, оставив автокары, бегут водители. В наступившей тишине особенно громко звучат слова команды. Для начала капитан Касаткин ставит «Курчатова» левым бортом точно против отведенного места. Не ударив лицом в грязь, наш белый корабль, двигаясь бочком, с помощью подруливающих устройств аккуратно втирается между судами, кормой и носом проходя от соседей в считанных метрах. И люди на пирсе криками и аплодисментами награждают экипаж за мастерство. Летит на берег чалка, втянуты канаты, белый трап ложится на землю Тани-Бе. В 9 часов 45 минут к правому борту «Курчатова» ошвартовывается следующий тем же маршрутом «Рифт», специально оборудованное и приспособленное к тралению небольшое судно, приписанное к Южному отделению. Суда начинают принимать пресную воду, а нам объявлено увольнение, уходим в Анцеранану.

— Здравствуйте! Вы, наверное, с русского корабля?

Воздух влажно-горячий, душный. Стоим на расплавленном пятачке в центре небольшой площади, задержавшись перед «картинной галереей». Глухую стену двухэтажного домика неведомый автор покрыл рисунками. Краски не устояли, выцвели в палящем воздухе, приобрели таинственную мягкость. Тащит рыбак за жабры чудо-рыбину, согнувшись в три погибели сажает крестьянин рис, длинноногий мальчишка ведет зебу, не уместившись, горб животного уходит за карниз… Таращат круглые глаза лемуры. Хамелеоны, лангусты, крабы, связки бананов вперемежку с невиданными цветами.

Не дом, а музей, сотворенный неискушенной рукой местного Пиросмананшили!

— Ведь вы с советского корабля?

От созерцания примитивных настенных красот отрывает нас молодой, неторопливый голос. Почти без акцента речь, непривычные интонации. Невысокий юноша, мускулистый, с широко развернутыми плечами, в пунцово-красной рубахе, будто все лучи сфокусировались на этой ткани. Не африканский, скорее индийский тип лица — смугловатый, похожий на загар оттенок кожи, зачесанные назад прямые блестящие волосы.

— Давайте знакомиться! — говорит он, протягивая руку. — Меня зовут Маней. Собственно говоря, мои родители дали мне имя Манкрюнья, но русские в Москве звали меня просто Маней.

Пожав друг другу руки, знакомимся с Маней-Манкрюньей: большей удачи, чем на русском языке беседовать с малагасийцем, трудно себе представить.

— Я в Москве учился, в университете, по сельскохозяйственному профилю. Из СССР на Мадагаскар вернулся всего три года назад.

Манкрюнья оказывается нашим «земляком» вдвойне: практику проходил на Кубани, в Краснодарском крае, где в городе Горячий Ключ находится наша мастерская — на пологом склоне горы, неподалеку от спокойной реки Псекупс, что значит «Голубая река».

— Вы не слышали о таком городе — Горячий Ключ? — интересуется Алексеев.

— Нет, не слышал.

Кубань знает, Краснодар знает, в Новороссийске бывал Манкрюнья-Маня на цементном заводе, ведь цемент очень нужен Мадагаскару: в Анцеранану часто приходят корабли-цементовозы, в том числе из Новороссийска…

Манкрюнья-Маня

Манкрюнья готов сопровождать нас, и мы вместе движемся по широкой улице, спланированной по современным градостроительным канонам. Город Анцеранана пронизан тремя прямыми магистралями с пересекающей их улицей Ришелье.

Современные административные здания соседствуют со старыми, колониальных времен — отступив в переулки, теснятся одноэтажные домишки, кирпичные и деревянные, стоят, почти соприкасаясь дверями и ставенками, утопая в зелени. За тяжелыми воротами с низкими сводами — уютные внутренние дворики, обрамленные галерейками, как ажурные ларцы, украшенные резьбой.

Жарко. На асфальте распластались истомленные зноем собаки с плотно зажмуренными глазами. На перекрестке под пятнистой тенью дерева маются рикши возле ярко-красных и ядовито-зеленых расписных колясок с драконами на боках и воздетыми к небесам оглоблями.

— У нас рикшу «пус-пус» зовут. В переводе «толкай-толкай». Вы думаете, это их собственные коляски? Ничего подобного, они их напрокат берут, в аренду.

— И сколько приходится «за прокат» платить?

— Сто пятьдесят франков в день. А «набегать», если день сложится удачно, рикша может не более четырехсот.

Худые, с выпирающими лопатками, в стоптанных сандалиях на жилистых ногах, ожидают «пус-пус» клиентов.

В юго-западной части Анцерананы, на месте бывшей военно-морской базы, теперь находится судоремонтный завод с сухим доком. От старых времен французского гарнизона еще уцелели названия: «Кварта колониальной артиллерии», «Казармы колониальной пехоты…». Стараясь держаться теневой стороны, карабкаемся по мощенным булыжником мостовым, нависают над головой готовые обрушиться карнизы.

— У нас королевы запрещали подданным строить каменные дома. Это приводило к ужасным пожарам. Когда почти весь город выгорел, стены стали класть из сырцовых латеритных кирпичей… Из карьеров глину вынимали вручную и сушили на солнце: колонизаторы не удосужились научить народ обжигу кирпича.