К отцу

Сын говорил полушутливо, и Маняша сперва подумала, что он не всерьез это. Приехал не надолго, обратный билет в кармане. Какое еще там Павловское… Да еще на самолете! И Маняша отмахнулась от его слов. Не поверила.

А он не шутил. Вернулся домой — кладет на стол два билета.

— В девять часов, — говорит, — завтра вылетаем. В девять десять будем в Павловском. Собирайся.

Маняша замахала руками, закричала:

— Нет, нет, нет!

— Да ты не бойся, мама, — весело сказал сын. — Это абсолютно безопасно. В автобусе опасности во сто раз больше. Или тебя на родину не тянет?

— Как не тянет? Тянет, — откликнулась Маняша, с ужасом смиряясь, что придется-таки ей на старости лет полететь по воздуху. — Так ведь… это… не выдержу я: сердце у меня лопнет в самолете-то.

— Не лопнет, — уверенно возразил сын. — Многие так думали, что сердце лопнет. Но еще ни у кого не лопнуло. Мы что с собой возьмем? Хлеба, молока? Может, бутылку вина, на всякий случай?..

Маняша плохо слушала сына. В Павловское?! На старости-то лет! И не мечтала, и не думала об этом! Хочется побывать. Конечно! Только как-то все неожиданно. Все сразу как-то… это…

— …и кулек конфет для ребятишек, да? — продолжал сын. — Живут же там какие-нибудь ребятишки.

— Да уж и не знаю, что делать… И не знаю, и не знаю. Высоко ли он летает-то? — спросила Маняша.

— К сожалению, низко. Полкилометра, может, наберется, не больше.

— Батюшки, батюшки, батюшки-и!..

— Я тебя уверяю, — сказал сын, — что тебе понравится летать. Ты еще проситься будешь. Уверяю тебя.

Маняша собиралась в дорогу, не переставая думать о том, с каким страхом она завтра будет глядеть с высоты на землю. Временами ей казалось, что она уже летит, и замирала и зажмуривала глаза.

2

Маняша все еще лежала на кровати в полутемной своей комнате, которая в то же время являлась коридорчиком, отделявшим веранду от двух теплых зимних комнат. Двери на веранду и в комнаты были прикрыты, свет падал только в малюсенькое, размером с печурку, оконце, пробитое в незаштукатуренной стене над головой Маняши. Прямо перед ее глазами стоял на деревянной полке круглый будильник с колокольчиком, давным-давно купленный сыном. Это были единственные часы у Маняши в хоромах. Сейчас они показывали пять минут второго. Хотя, может, и отставали на часик: Маняша их давно не сверяла по сигналам радио. Но все равно времени было еще мало. Впереди имелось целых полдня, а работы особой у Маняши еще не накопилось.

«Полежу маленько, — подумала Маняша. — Куда спешить?»

Вспомнившаяся вдруг прошлогодняя поездка в Павловское взволновала ее. Она не забыла слов сына, что в будущем году они снова полетят в Павловское и поживут там денька три, а может, и целую неделю. Сын обещал, и Маняша верила, что так оно и будет, и ей хотелось сейчас думать о том, как она опять сядет в самолет, полетит над лесами, увидит церкви окрестных сел и церковь, где она была крещена. Увидит она с воздуха и дорожки, по которым бегала в детстве, все разглядит получше, чем в прошлый раз, сходит в рощу, где она с покойной бабушкой собирала рыжики, и поговорит с Тимошей, которого любила, когда посватался к ней Васька Витяков из Годунова.

В прошлом году, отправляясь в Павловское, Маняша не ожидала, что случайная эта поездка принесет ей столько радости и заставит вспомнить многое из того, что она давно вычеркнула из жизни и мало-помалу забыла. Теперь все это пришло к ней снова, обступило ее, теснилось в памяти и виделось как наяву. Картины, увиденные год назад, смешались с давними, но они снова были совсем рядом, словно не отделяла их глухая стена почти сорока длинных, проведенных в скитаниях по белу свету, лет.

Под вечер, когда уже все было собрано в дорогу, на небе стали сгущаться тучи и покрапал над улицей мелкий, как бисер, дождичек. Маняша испугалась, что ненастье сорвет завтрашнюю поездку и все страхи и ожидания ее окажутся напрасными. Она то и дело выходила на крыльцо, пристально глядела на тучи, которые сдвигались на небе в одну сторону. Сын уже спал, не ведая волнений. Маняше не спалось. Давно погасла вечерняя заря. Небо совсем очистилось, и высыпало много звезд. Маняша стояла на крыльце, задрав голову, хотя надобности в этом никакой не было. Тучки только попугали ее, погрозили немного и уплыли на край земли. Было тепло. Стояла середина июля. В такое ли время думать о непогоде…