К. Р. Баловень судьбы

Меня мучили сомнения. Люблю ли я ее? И ответа я не находил. Мое пребывание здесь казалось мне тяжелым сном, я не сознавал себя вправе решиться просить ее руки, не будучи уверен в своей любви, и вместе с тем говорил себе, что возврата нет, и знал положительно, что завтра пойду к ее родителям с окончательными объяснениями… Временно наступали мгновения, когда мне казалось, что я люблю ее больше всего на свете, и потом опять овладевали мною сомнения…

…Она, кажется мне, гораздо более меня любит, чем я ее. А я смотрю на нее с нежностью, как на младшую сестру. Но достаточно ли этого? Мне всегда казалось, что жених должен сгорать от любви, томиться, бледнеть и гаснуть.

И все же помолвка состоялась – 15 ноября, в день памяти Гурия, Самона и Авива, которые считаются покровителями семейного очага. Как показала дальнейшая жизнь, это оказалось хорошим знаком.

Невеста светилась от счастья. Княжна Вера Константиновна впоследствии утверждала, что мать ее «всю жизнь помнила звуки палаша[3], когда отец в вицмундире Конного полка шел по лестнице замка, направляясь к ее родителям». Добавим: делать официальное предложение.

Жених же, внешне спокойный и счастливый, не переставал задавать себе один и тот же вопрос: любит ли он Елизавету? Ведь если за любовь он принял всего лишь привязанность, симпатию, что за жизнь ждет их в будущем? Ложь, притворство, равнодушие… Но это не в его характере! Вечером, встав на колени перед иконой, он даже заплакал, умоляя Бога послать ему любовь. Стараясь успокоить себя, записывает в дневнике:

Я люблю невесту. Без увлечения, без страсти, без восторгов, но люблю. Мне Бог ее послал, я не сам ее выбирал и чувствую к ней законную привязанность, как будто и быть иначе не может.

Постепенно Константин успокаивается, словно смиряется с неизбежным:

Теперь я окончательно убедился, что люблю невесту более из чувства долга, по обязанности, чем невольно или по влечению. Это меня огорчает, но не мучит, как первые дни после помолвки.

Выбор сделан. Ему пора возвращаться в Санкт-Петербург, готовить Мраморный дворец для приема невесты, поступать на военную службу. Ей остается ждать и надеяться. Впереди, через год – свадьба.

3 мая 1883 года великий князь Константин возвращается домой. Теперь он официально жених. Он пока не совсем здоров – в Афинах, по утверждению русских врачей, его лечили «очень дурно», и «болезнь, верно, будет долго длиться». Но есть и радостная весть – врачи разрешили ему не ехать на лечение в теплые страны, а остаться дома. Осень и зиму он проведет в Санкт-Петербурге, по которому очень соскучился. Первым делом идет в Петропавловскую крепость – поклониться дорогим могилам: императора Александра II и брата Вячеслава.

Много времени Константин отдает заботам о доме, где вскоре ему предстоит вить семейное гнездо. В одной из комнат, рядом с зимним садом, вскоре появляется знаменитое полотно А. И. Куинджи «Ночь на Днепре», а с другой стороны зимнего сада обустраиваются личные покои великого князя.

Ему нравится лично отдавать распоряжения, связанные с ремонтом, решать, как лучше обставить и украсить комнаты. Даже занавеси из персидских ковров, отделяющие рабочую комнату от спальни, – его идея. В обустройстве жилья перед женитьбой нет мелочей, считает Константин. Продумать нужно каждую деталь, чтобы дом был не только красивым, но и уютным.

Все лето полным ходом в Мраморном дворце идет ремонт, здание в значительной степени обновлено. Некоторые комнаты переоборудованы, в них проведено электричество, поставлены изразцовые печи. В дневнике великого князя подробно отражены все эти нововведения: «разбирал свои вещи, приводил в относительный порядок спальню, письменный стол и расставлял мебель…»