К. Р. Баловень судьбы

Когда дыханье множит муки,
И было б сладко не дышать,
Как вновь любви расслышать звуки,
И на любовь не отвечать?
Привет Ваш райскою струною
Обитель смерти пробудил,
На миг вскипевшею слезою
Он вдруг страдальца остудил.
И на земле, где все так бренно,
Лишь слез подобных ясен путь,
Их сохранит навек нетленно
Пред Вами старческая грудь.

Семилетняя переписка, продлившаяся до конца жизни Афанасия Ивановича, была дорога обоим. Когда старого поэта не стало, молодой написал в дневнике: «Бедный, милый, дорогой мой старичок Фет. Известие о его кончине я получил вчера… Теперь он не дышит…» 24 декабря Константин Константинович пишет письмо вдове Фета М. П. Шеншиной, в котором сквозит боль утраты:

Теперь по вечерам я перечитываю его письма ко мне; у меня их сто восемнадцать. Читая их, я как бы вновь переживаю наши дорогие отношения… И я плачу, как дитя.

Конечно, можно в какой-то степени согласиться с Константином Константиновичем, что он – баловень судьбы. Развитие его личности, формирование характера и литературных вкусов проходило в идеальных условиях. Он постоянно стремился к духовному развитию, самосовершенствованию. Поэт, переводчик, драматург, музыкант, художник… Военный человек, ученый, наконец. А в будущем – и многолетний президент Императорской академии наук. Разве же все это не достойно уважения?

С раннего детства в жизнь Константина Константиновича навсегда вошла музыка. Слушать ее было так же естественно, как дышать. И истоки этой большой любви – в семье.

Великий князь Константин Николаевич был первым президентом Русского музыкального общества, считался большим знатоком классической музыки, сам прекрасно играл на фортепьяно и виолончели. Супруга его, великая княгиня Александра Иосифовна, тоже была замечательной пианисткой. В их семье часто бывали в гостях известные исполнители, композиторы, певцы. Не полюбить музыку, не прочувствовать ее красоту, находясь в подобной атмосфере, было просто невозможно. В начале 1885 года, уже будучи взрослым, семейным человеком, Константин Константинович вспоминал свои первые детские впечатления: «Все мы – папа́, мама́, Митя и я – хвастались музыкальной памятью: кто-нибудь напевал начало мотива, остальные отгадывали».

Музыка окружала его везде – во дворцах, принадлежавших великокняжеской семье, в театре, храме, великосветских салонах, наконец, в родном полку. Даже тогда, когда первое место в душе Константина занимала уже поэзия, он написал:

Мне почему-то кажется, что самое возвышенное искусство – музыка, как самое отвлеченное и менее других поддающееся разбору и законам, по которым прекрасное отличается от дурного.

Музыкой Константин Константинович продолжал заниматься всю жизнь. Словно рефреном звучат в его дневнике слова – «долблю Шопена». Пробует он и сам сочинять мелодии. Известен его романс на стихи А. К. Толстого «Колышется море, волна за волной»…

В 1886 году, после пятилетнего перерыва, у него возобновляется переписка, а затем и тесное общение с П. И. Чайковским. Симпатия и доверие – обоюдные. В марте 1886 года, на одном из великосветских вечеров, композитор рассказывает великому князю, что хочет написать оперу на сюжет «Капитанской дочки» А. С. Пушкина, но у него нет либретто. А несколько позже Чайковский через своего молодого друга испросил разрешение у императрицы Марии Федоровны посвятить ей цикл из двенадцати романсов…

Среди важнейших увлечений великого князя неизменно была и живопись. Прекрасное художественное воспитание, знакомство с коллекциями лучших музеев мира, практические навыки в рисовании и живописи, которые он приобрел еще в детстве под руководством опытных наставников – все это дало добрые всходы. Он помогает многим художникам, и в ответ они платят ему неизменным уважением и признательностью.

Великому князю Константину Николаевичу принадлежала богатейшая коллекция живописи и скульптуры. Когда 15 декабря 1885 года в Мраморном дворце решили провести базар в пользу Александровской общины Красного Креста, покровителем которой была великая княгиня Александра Иосифовна, для привлечения публики хозяева задумали устроить выставку части коллекции в одной из верхних комнат дворца. Для помощи в организации предполагаемой экспозиции Константин Константинович пригласил известного художника-передвижника К. Е. Маковского. Вот как великий князь написал о встрече с ним в дневнике: