К русской речи: Идиоматика и семантика поэтического языка О. Мандельштама

Другую группу образуют случаи, основанные на разных возможностях языковой игры со словами, из которых состоят идиомы и коллокации. Сюда входят примеры, построенные на омонимии или многозначности, мотивированной контекстом стихотворения, а также такие варианты обыгрывания состава устойчивых сочетаний, как столкновение паронимов или заострение внимания на лексических элементах, образующих идиому.

Так, в стихотворении «О, этот медленный, одышливый простор!..» (1937) строки «На берегах зубчатой Камы: / Я б удержал ее застенчивый рукав…» выделяют элемент выражения рукав реки в отдельное омонимичное слово (рукав реки оказывается рукавом, частью одежды, за которую можно «задержать» уходящего). Другой пример, в котором заметно внимание Мандельштама к составным элементам идиом, – строки «И жаркие ларцы у полночи в гареме / Смущают не к добру, смущают без добра» («Как светотени мученик Рембрандт…», 1937), где идиома не к добру служит основанием для языковой игры с многозначным словом добро, которое благодаря контексту встроено в высказывание дважды, в разных своих значениях.

В приведенных стихах можно увидеть обнажение приема, поскольку омоним стоит отдельно и сразу помещен в свойственный ему контекст. В большинстве случаев мы столкнемся лишь с мерцанием семантики элементов внутри идиомы.

Приведем примеры из двух групп в хронологическом порядке.

«Когда же <…> / И будет вышина легка / И крылья тишина расправит?» («Под грозовыми облаками…», 1910) – с учетом «птичьей» образности в стихотворении («Несется клекот вещих птиц», «Как ласточка перед грозою») идиома расправить крылья одновременно и воспринимается в своем переносном значении, и представляется буквально реализованной.

«И нету ни молитв, ни слов» («Когда укор колоколов», 1910) – выражение нет слов здесь разделено молитвами и поэтому практически не прочитывается как устойчивое словосочетание, хотя мы считаем, что здесь актуален и его идиоматический смысл (‘крайняя степень разных эмоций’).

«В нас вошла слепая радость – / И сердца отяжелели» («Вечер нежный. Сумрак важный…», 1910) – идиома с тяжелым сердцем здесь буквализуется по аналогии с такими устойчивыми выражениями, как ноги отяжелели или он за эти годы отяжелел (‘набрал вес’), то есть сердце становится тяжелым из‐за вошедшей в него радости. При этом идиоматический смысл сохраняется: тяжесть от слепой радости все-таки воспринимается в метафорическом ключе – как описание душевной подавленности.

«И деревянной поступью монаха / Мощеный двор когда-то мерил ты» («Паденье – неизменный спутник страха…», 1912) – слово деревянный употреблено здесь, по всей видимости, в значении ‘скованный, неестественный’, но если принять во внимание тот факт, что монахи могли носить деревянные сандалии, и учесть указание на материальные свойства предметов («мощеный двор» и «камни» в предшествующей строфе), вперед выступает и буквальное значение слова, характеризующее дерево как материал.

«И, с тусклой планеты брошенный, / Подхватывай легкий мяч! // Так вот она – настоящая / С таинственным миром связь!» («Я вздрагиваю от холода…», 1912, 1937) – коллокация связь с миром в стихах Мандельштама встречается неоднократно (ср. «С миром державным я был лишь ребячески связан…» и «Когда подумаешь, чем связан с миром, / То сам себе не веришь – ерунда! / Полночный ключик от чужой квартиры…» из «Еще далеко мне до патриарха…»). В двух приведенных примерах из 1931 года с помощью этого выражения обозначается, что говорящий субъект в той или иной степени принадлежит к окружающему его миру. Однако в раннем стихотворении семантика сдвинута: связью называется контакт с миром – игра в мяч, с тусклой планеты брошенный, и булавочный укол звезды в последней строфе.

«На босу ногу день пришел» («Футбол», 1913) – здесь происходит семантизация идиомы на босу ногу. Эта метафора отражает наступление дня (по всей видимости, обозначая его неодетое, утреннее состояние). Вместе с тем в последней строке этой строфы в стихотворение вводятся его главные герои: мальчики, играющие в футбол, про которых потом сказано: «Чуть-чуть неловки, мешковаты». Таким образом, метафора приобретает и буквальную трактовку – надеть обувь на босу ногу могли бы эти мальчики.