К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

В середине-конце 1990-х годов в КНР двинулись сотни тысяч северокорейских беженцев, искавших там спасения от голода, и миссионеры стали активно работать с ними. Их миссия оказалась на удивление успешной. Это понятно: христианские организации и их активисты относились к числу тех немногих, кто тогда уделял беженцам внимание и пытался помочь им. Миссионеры кормили беженцев, давали им работу, временами прятали от китайской полиции, которая пусть и довольно вяло, но пыталась отлавливать нелегальных мигрантов. Результатом стал рост интереса беженцев к христианству, часто показной, но временами – и вполне искренний. Новообращенные северокорейцы часто возвращаются в свою страну, привозя туда Библию и иную религиозную литературу. Любопытно, что в последнее время миссионеры в своей работе нередко используют упомянутый выше очень качественный северокорейский перевод Библии. Некоторые из верующих беженцев перед возвращением прошли и ускоренную миссионерскую подготовку и фактически отправлены в КНДР как миссионеры-нелегалы. Несмотря на заметное ужесточение пограничного контроля после 2011–2012 годов, профессиональные контрабандисты по-прежнему пересекают границу без особых проблем, так что базирующиеся в Китае проповедники поддерживают контакты со своими единоверцами на территории КНДР.

Северокорейские власти очень серьезно относятся к распространению в стране нелегального христианства, особенно протестантизма, который в их глазах является не более чем инструментом американской и южнокорейской внешней политики. Именно выявление контактов с иностранными миссионерами является одной из важнейших задач, которые решают сотрудники северокорейских спецслужб в фильтрационных лагерях, в которых допрашивают возвращенных назад в КНДР из Китая беженцев. В последние годы довольно часто появляются сообщения о растущем в КНДР христианском подполье. Увы, эти сообщения нельзя проверить, однако в самом факте существования нелегальных христианских групп сомневаться не приходится. Масштабы подполья не следует преувеличивать, да и усилия его участников направлены почти исключительно на выживание. И тем не менее христианам удалось то, о чем не могут и мечтать представители иных оппозиционных сил: они создали в КНДР нелегальные общественные структуры.

Примечательно также, насколько успешен протестантизм среди живущих на Юге беженцев из Северной Кореи, многие из которых обратились в веру в первые месяцы своего пребывания. Отчасти это также можно объяснить активным вовлечением правых христиан в работу с беженцами, в то время как светские леваки, да и южнокорейское общество в целом, вообще равнодушны, если не враждебны, к выходцам с Севера. При этом надо отметить, что северокорейцы отличаются повышенной тягой к религии.

Глава 11 Дела семейные и личные

Любовь и пропаганда

Середина 1980-х – эпоха ранней перестройки – была временем бума телемостов между представителями советской и американской общественности. Во время одного из таких телемостов и прозвучала ставшая крылатой фраза: «В СССР секса нет!» (я в курсе, что сказано было нечто иное, но в истории фраза осталась именно в таком, вырванном из контекста, виде).

Ранний коммунизм был идеологией не только профеминистской, но и на редкость открытой в вопросах сексуальности, однако продолжалось это недолго. С 1930-х годов официальная позиция советских властей становилась все более пуританской, и теория «стакана воды» Александры Коллонтай была отвергнута как несоответствующая интересам государства (ее автора, впрочем, отправили служить интересам государства на дипломатическом поприще, и с этой задачей бывшая неистовая феминистка, как известно, справилась блестяще). Однако позиция советских чиновников и идеологов была весьма умеренной по сравнению с рвением их северокорейских коллег. Иногда создается впечатление, что в Северной Корее времен Ким Ир Сена, то есть в КНДР 1960–1990 годов, действительно «не было секса». Но это не так…