К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Г-жа Ван несколько отличается от большинства хвагё. Уезжая в Китай около десяти лет назад, она решила официально сдать свой постоянный вид на жительство корейским властям. В результате сейчас она юридически пребывает в своего рода «серой зоне». С одной стороны, у нее гораздо меньше ограничений на посещение Северной Кореи, чем у обычных китайских граждан. «Бывшие» хвагё, даже если они отказываются от вида на жительство в КНДР, по-прежнему могут рассчитывать на весьма благоприятное отношение в северокорейском консульстве, когда они обращаются с просьбой о посещении родственников в Северной Корее (большинству китайцев доступны только туристические поездки). Тем не менее получение визы – дело трудозатратное: гораздо проще было бы сохранить вид на жительство, как, собственно, и поступает большинство. На мои вопросы о том, почему г-жа Ван решила отказаться от столь ценной привилегии, она отвечает туманно и уклончиво, но, полагаю, у нее на это были какие-то веские причины.

Оказавшись в Китае, г-жа Ван фактически открыла в приграничном Даньдуне местный филиал своей семейной торговой компании. Второй филиал находится по другую сторону границы, в большом северокорейском городе, в котором до сих пор живут ее родители. Будучи хвагё, они могут приезжать в Китай почти свободно и в силу этого навещают дочь каждые два-три месяца, но при этом не остаются там надолго. Проинструктировав ее о том, что нужно купить, и лично походив по местным оптовым рынкам, они спешат обратно в родной город, чтобы руководить торговлей на месте.

Поначалу, в 1980-х годах, когда семья только начинала бизнес, Ваны торговали лекарствами, обувью и одеждой. В последние годы они решили сосредоточиться на модной одежде и аксессуарах. Очевидно, что г-жа Ван и ее родители хорошо разбираются в тенденциях северокорейской моды, поэтому в Китае они покупают одежду, которая хорошо продается на северокорейском рынке, где представления о прекрасном несколько отличаются от тех, что существуют в Китае. Масштабы их деятельности не особенно велики: г-жа Ван оценила свою чистую прибыль в скромные 1000–1500 долларов в месяц. Если она не прибедняется, то в иерархии бизнеса хвагё она находится на одной из нижних ступенек: большинство из них зарабатывают больше, играя на разнице цен между северокорейским и китайским рынками.

Обычно, возвращаясь из Китая, старшие члены семьи Ван отправляют в КНДР по железной дороге так называемый несопровождаемый багаж. Действовавшие на 2016 год правила позволяли отправлять до 300 кг такого багажа на каждого въезжающего в Северную Корею хвагё. Когда семье Ван необходимо отправить больше товара, они подряжают на это дело других хвагё, возвращающихся в КНДР, если только те не выбрали положенную им багажную квоту целиком. Эта услуга небесплатна: за готовность подписать бумаги на груз подставные лица получают денежное вознаграждение. За многие годы работы багаж серьезно задерживался или повреждался в пути лишь несколько раз, да и ущерб от этого был незначителен. По словам г-жи Ван, ни краж, ни случаев пропажи багажа у них не было вообще. Возможно, помогает и то, что поезд с багажом ходит по главной железной дороге Северной Кореи и прибывает прямо в город, где проживают родители г-жи Ван.

На вопрос, не чинят ли ей препятствия северокорейские чиновники, г-жа Ван довольно оптимистично отвечает, что власти редко их преследуют. Официальные лица обычно довольствуются мелкими подношениями вроде бутылки импортного виски (часто поддельного, как признает г-жа Ван) или блока иностранных сигарет. Бывает, требуются взятки и в денежной форме, но нужда в них возникает нечасто – в основном для того, чтобы облегчить оформление документов для регулярных поездок в Китай.

Г-жа Ван, очень энергичная, хорошо одетая женщина, которой сейчас около 35 лет, уверена в будущем своей семьи. Она рассчитывает продолжать такие трансграничные торговые операции до тех пор, пока ее родители пребывают в добром здравии и хорошей физической форме, но она считает, что в Северной Корее у ее семьи нет перспектив. Очевидно, г-жа Ван испытывает некоторую сентиментальную привязанность к Северной Корее, признавая, что она чувствует себя больше кореянкой, чем китаянкой. Тем не менее у нее есть ребенок, чье будущее, по ее словам, принадлежит Китаю, «где такие люди, как я, не подвергаются дискриминации и где мы не отличаемся от окружающих». Она надеется, что в свое время ее родители переедут в Китай, чтобы присматривать за внуком и провести свои последние годы в относительном комфорте.

Такая стратегия характерна для многих семей хвагё, и госпожа Ван считает, что через два-три десятилетия вся община этнических китайцев, сложившаяся еще в конце XIX века, покинет КНДР. Молодые люди уже в своем большинстве перебрались в Китай, пусть и сохранив вид на жительство ради бизнеса, а пожилые, которые все еще остаются в Северной Корее, окончательно состарившись, в конце концов последуют за детьми. Пока же они торгуют и постепенно богатеют.

Основы киднеппинга