К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Подобные инциденты происходили не только в СССР. В качестве примера можно привести Болгарию, где в 1962 году четверо северокорейских студентов отказались возвращаться на родину. Молодых людей удалось заманить в посольство, но попытка вывезти их из страны сорвалась, и болгарское правительство предоставило им политическое убежище (опять-таки, они дожили до глубокой старости, а один из них стал известным инженером). В ответ КНДР отозвала весь дипломатический персонал из Болгарии, так что две страны фактически не имели полноценных дипломатических отношений вплоть до 1968 года (в Софии все это время работало максимально сокращенное посольство, во главе которого находился не посол, а поверенный в делах).

Как это ни парадоксально, но в 1960-е и 1970-е годы именно Советский Союз был заметным центром северокорейской политической эмиграции. Состояла эта эмиграция из двух групп, которые, в общем, слились друг с другом. С одной стороны, в нее входили такие люди, как Ли Сан-чжо и Хо Ун-бэ, то есть политические эмигранты в точном смысле слова, – их было несколько десятков человек. С другой стороны, в нее входили и те советские корейцы, которые в конце 1940-х годов были направлены на работу в КНДР и поначалу заняли там заметные посты. После того как в середине 1950-х Ким Ир Сен начал проводить линию на сокращение советского влияния, эти люди оказались в непростом положении. Многие из них были уволены, некоторые – арестованы, а остальным настойчиво порекомендовали уехать туда, откуда они приехали. Намек был понят, в результате в СССР несколько десятилетий жили многие сотни бывших высокопоставленных северокорейских чиновников и члены их семей (включая бывших министров, генералов и послов).

Глава 13 Беженцы, мигранты, перебежчики

С того на этот берег…

Одним из самых важных изменений, которые произошли в Северной Корее в 1990-е, стала массовая нелегальная миграция жителей северных районов страны в Китай. В период с начала 1990-х и до конца нулевых (точнее, до 2011–2012 годов) граница КНДР была фактически открыта. Конечно, она не была открыта в том смысле, в каком, скажем, открыта граница между Канадой и США или границы между государствами Евросоюза. Теоретически для ее пересечения всегда требовалось исполнение стандартных формальностей. Однако на протяжении этих трех десятилетий она была крайне «прозрачной», или, скажем так, дырявой. Этим она, кстати, отличалась от «демилитаризованной зоны», фактической границы между Северной и Южной Кореей, которая всегда тщательно охранялась и пересечь которую неподготовленному человеку невозможно.

Технически бежать в Китай не так сложно. Граница между двумя странами проходит по рекам Амноккан (по-китайски Ялуцзян) и Туманган (Тумэньцзян). Обе эти реки настолько мелководны в верхнем течении, что во многих местах их можно перейти вброд, и вдобавок каждую зиму они полностью замерзают. Этнический состав региона тоже благоприятствует движению через границу. В Китае живут 2 млн этнических корейцев, и большинство из них сконцентрировано в непосредственной близости от границы, в основном там, где сходятся границы России, Китая и Кореи и где находится автономный корейский округ Яньбянь. К тому же многие этнические корейцы, ныне проживающие в КНР, являются недавними переселенцами, сохраняющими связи с землей предков. Их семьи перебрались в Китай в первой половине XX века, и во многих случаях они и сейчас поддерживают контакты со своими родственниками в КНДР. Кроме того, граница с Китаем до 2010–2011 годов практически не охранялась. Летом 2007 года, например, я проехал вдоль границы около 150 км на машине и за все это время увидел только один китайский пограничный патруль. На северокорейском берегу, до которого было обычно от силы пара сотен метров, время от времени можно было заметить патрули, а местами даже появлялось какое-то заграждение. С китайской же стороны тогда не было не только оград, но даже обычно и предупредительных знаков (сейчас ситуация изменилась).