К сожалению твоя (ЛП)

Рот Натали находился в полусантиметре от Августа, ее сердце бешено колотилось. Перчатка между ними расплывалась. Этот поцелуй должен был быть посвящен наслаждению. Изучение. Их. В отчаянии она попыталась вспомнить все оскорбления по поводу ее пьянства и того, как он намеренно ослепил ее в палатке, но все, что она могла чувствовать, это его сердце бешено колотилось, а ее собственное подпрыгнуло в ответ на доказательство того, что он был так взволнован.

— Натали.

Ей потребовалось полных пять секунд, чтобы понять, что говорит ее мать.

Откуда?

Натали подняла голову и наклонилась в сторону, и там была Коринн, скрестив руки на своей стройной талии, глядя на нее с бесстрастным выражением лица.

— Боже мой, — прошептала она. — Застукала за поцелуями матерью. Я случайно не села на поезд обратно в твою среднюю школу?

— Можем ли мы поговорить наедине, пожалуйста? — Коринн продолжила.

— Одна минута.

Натали нырнула обратно в кресло, желая вернуть своему лицу нормальную температуру.

Голова Августа со стоном откинулась назад.

— Боже.

— На самом деле Антихрист больше похож на ее атмосферу.

Его грудь вздымалась и опускалась от болезненного смеха.

— Ты должна дать мне минуту. Или… шестьдесят. Чтобы эта штука упала.

— В таком случае определенно не думай, что я помогу, — сказала она, хлопая ресницами.

— Натали, — прохрипел он.

Она прижалась губами к его уху и испустила теплый вздох, от которого он вздрогнул и вцепился в край ее платья.

— Похоже, я выиграла, крысиный король.

У него отвисла челюсть.

— На этот раз.

— Это единственный раз, когда это произойдет. Мы высказали свои точки зрения.

— К сожалению, у меня все еще есть моя, — пробормотал он, кивая на свои колени.

— Мерзко, — отрезала она, хотя почувствовала, как в горле застревает смех, и слезла с его колен.

— Соберись, пока я, — она встретилась глазами с Коринн, — поговорю с моей прекрасной мамой. — Коринн закатила глаза и ушла.

Натали последовала за ней, улыбаясь и благодаря людям, которые поздравили ее. Когда они подошли к тихому уголку вагона, на лице Коринн сохранялась безмятежная улыбка, но нельзя было не заметить гнев в ее глазах.

— Тебе не кажется, что было бы неплохо немного предупредить нас, прежде чем втягивать меня и твоего брата в этот трюк?

— Да, действительно. Это было моим намерением…

— В течение тридцати минут ты и эта… обезьяна превратили нас в зрелище.

Внезапно кровь Натали закипела.

— Он ветеран войны. Морской котик. Никогда больше не говори о нем так.

Рот ее матери захлопнулся, но она быстро перегруппировалась. Однако Натали этого не сделала. С каких это пор она так увлечена защитой этого человека, который должен был быть ее врагом? Она могла оскорблять его, пока коровы не вернутся домой, но кто-то другой попытался это сделать, и она откусила им голову?

— Ты плеснула вином в лицо этому человеку на конкурсе «Букеты и новички» два дня назад. Ты думаешь, что все в городе не знают об этом? Ты не думаешь, что они недоумевают, как ты мог так быстро перейти от врагов к боевым действиям?

Щеки Натали вспыхнули. Такими темпами она собиралась сжечь слой кожи.

— Пары спорят. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой. Не так уж сложно проглотить мысль о том, что мы были в разгаре ссоры.

Эта женщина уже качала головой.

— Ты собираешься унизить эту семью, так же, как ты делала это в старшей школе.

Натали отпрянула, как будто ее ударили. Ее тело отступило от резкого выговора — и ее спина тяжело уперлась в неподвижный предмет. Вздрогнув, она наклонила голову и увидела позади себя нахмурившуюся Августу.

Сначала на нее, а потом на ее мать.

— Все в порядке, принцесса?

Коринн посмеялась над этим прозвищем. Натали наблюдала, как ее мать ведет войну между манерами и ее явным гневом. Удивительно, но гнев победил. Вместо того чтобы пожать руку Августу и сказать что-нибудь, чтобы сгладить неловкую ситуацию, как обычно, Кориyн проплыла мимо них с натянутой улыбкой и подошла к другой группе, начав скучную светскую беседу о восстановленных старинных приспособлениях поезда.

— Сколько ты слышал? — спросила Натали, не оборачиваясь. Удар прошел.

— Немного.

Судя по его грубому тону, он слышал часть о том, что она унижает семью.

— Большее. Наверное, я заговорил слишком рано. — Она не знала, что делать со своими руками. Взять их. Жест без цели. Обнять ее середину.

— Ты выиграл сегодняшнюю битву.

С минуту они стояли молча. Затем Август удивил ее, схватив ее за правую руку и поведя обратно к Гнезду Влюбленных. Он опустился на сиденье и потянул ее за собой. У нее не было сил бороться с ним или притворяться, что его тепло не приветствуется, и мгновение спустя она обнаружила, что ее голова спрятана под подбородком Августа, а ее ноги лежат на его бедрах, и она смотрит, как Напа проходит мимо в тишине.

— Давай назовем это ничьей на сегодня, — пророкотал он.

Натали, пережив потрясение на всю жизнь, закрыла глаза и кивнула.

Его голос успокаивал ее ухо.