К суду истории. О Сталине и сталинизме

О том, насколько порочным был его «волевой» метод планирования, свидетельствует, например, история советской промышленности по производству синтетического каучука [267] . Известно, что первая партия опытного синтетического каучука была получена в январе 1931 г. Сразу же возник вопрос о постройке од но го-двух больших заводов. Однако все ведущие инженеры, а также академик С. В. Лебедев, по методу которого был получен каучук, высказывали неуверенность в реальности выполнения этой программы. И все же, стремясь к быстрейшему развитию советской химической индустрии, участники обсуждения утвердили проект строительства одного-двух заводов по производству каучука. Велико же было изумление специалистов, когда они узнали, что правительством, по предложению Сталина, принято решение – построить уже в первой пятилетке десять крупных заводов по производству синтетического каучука. Сам Лебедев был категорически против того, чтобы ставить одновременно, и в таких грандиозных размерах, еще не до конца отработанное производство, многие из вопросов которого не были решены. Возражал против строительства десяти заводов и Я. Э. Рудзутак. Однако Сталин отмахнулся от этих обоснованных возражений. Начались поиски строительных площадок, завоз строительных материалов. По десяти объектам распылялись и без того скудные еще силы. В 1932 – 1933 гг. были пущены первые очереди только трех заводов, остальные не были построены ни в первой, ни во второй пятилетке. Огромные средства были надолго омертвлены.

Подобных примеров некомпетентности и авантюризма Сталина, весьма затруднявших и без того необычайно сложное дело индустриализации, можно было бы привести еще немало.

Некоторые из старых большевиков отмечают в своих воспоминаниях большую разницу между всем стилем и атмосферой заседаний по хозяйственным проблемам, которые вели Ленин и Сталин. «Ленин, – пишет, например, известный советский хозяйственник Ю. Флаксерман, – никогда не подавлял своим авторитетом. На заседаниях Совнаркома царила товарищеская атмосфера, все чувствовали себя свободно. В прениях часто высказывались мнения, не совпадающие с ленинскими, он внимательно выслушивал и, если улавливал здравую мысль, вносил коррективы в свои предложения.

Никогда не забуду запомнившегося мне по контрасту заседания одной комиссии ЦК, которое вел И. В. Сталин. Это было в 1931 году. Обсуждался вопрос о составе и месте расположения нового крупного промышленного комбината, в котором играла большую роль энергетика, поэтому меня и пригласили. К этому времени я стал инженером-энергетиком и был заместителем председателя Энергоцентра. Комиссия работала днем в зале заседаний Совнаркома. Я устроился сбоку, у окон, где обычно сидел и в 1918 году при Ленине. Члены комиссии, наркомы, Орджоникидзе и члены Президиума ВСНХ сидели за длинным столом. Сталин ходил, покуривая свою трубку. Говорили главным образом работники ВСНХ. Затем слово взял Сталин. Он сел сбоку у стола председателя, лицом к длинному столу. Говорил он так тихо, что никто ничего не мог расслышать. Сначала все невольно приложили к ушам руки, но и это не помогло. Тогда все чуть ли не легли на стол, стараясь расслышать оратора. В такой позе все они оставались до тех пор, пока Сталин произносил свою речь. Когда же он кончил говорить, заседание было закрыто: обсуждать больше нечего, истина в ее последней инстанции высказана. Как все это непохоже было на то, что было при Ленине…»

Можно с уверенностью сказать, что развитие промышленности происходило в годы первой пятилетки более медленно и достигалось более дорогой ценой не в последнюю очередь потому, что во главе партии и Советского государства стоял Сталин. При ином, более компетентном руководстве страна могла бы достигнуть значительно лучших результатов.

4 ОБОСТРЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ОБСТАНОВКИ В НАЧАЛЕ 30-х гг. НОВЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ СТАЛИНА

СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И «БУРЖУАЗНАЯ» ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Серьезные просчеты в экономической и социальной политике в 1928 – 1932 гг. привели к ухудшению материального положения большинства населения страны, к введению строгого нормирования в снабжении и торговле. Это вызвало недовольство среди значительной части трудящихся. Трудно было списать все эти недостатки только на счет кулаков, большая часть которых была уже выслана в отдаленные районы страны. Еще меньше можно было рассчитывать на самокритику со стороны Сталина и его окружения. Сталин снова искал «козла отпущения», и он нашел его в лице специалистов из числа старой, сформировавшейся еще до революции интеллигенции.