К суду истории. О Сталине и сталинизме

Надо сказать, что в 1934 г. версия Сталина о том, что именно сторонники Зиновьева организовали убийство Кирова, могла показаться правдоподобной, ибо именно Ленинград был в свое время центром зиновьевской оппозиции. Но именно эта «правдоподобность» заставляет сегодня отнестись к этой версии с сомнением. Никому из бывших зиновьевцев убийство Кирова не могло принести никаких политических выгод. Между тем весь характер следствия, руководимого Сталиным, а также цепь последующих событий позволяют предположить, что Киров был убит не без ведома Сталина. Киров долгое время считался близким другом Сталина. Но мы знаем теперь, как мало значили для последнего дружеские и родственные связи, когда речь шла о достижении политических целей.

Важно отметить, что та часть постановления ЦИК СССР, в которой говорилось об ускоренном – не более десяти дней – проведении следствия, в последующие месяцы и годы уже не применялась. Вероятно, только в деле об убийстве Кирова Сталину важно было добиться быстрой судебной расправы, чтобы упрятать концы в воду. (Остальные пункты закона от 1 декабря остались в силе. Обвинение в террористической деятельности было самым излюбленным в 1937 – 1938 гг., поскольку позволяло не заботиться о какой бы то ни было законности в суде и следствии.)

Киров, хоть и обладал многими чертами, характерными для окружения Сталина, все же как личность во многом отличался от него. Он был прост и доступен, близок рабочим, часто бывал на предприятиях, обладал огромной энергией, ярким ораторским талантом, неплохой теоретической подготовкой. Влияние Кирова в стране росло, и в 1934 г. он был, несомненно, вторым по авторитету человеком в партии. Известно также, что, когда летом 1934 г. Сталин впервые серьезно заболел и возник вопрос о его возможном преемнике на посту генсека, Политбюро единодушно высказалось за кандидатуру С. М. Кирова.

Грубый, властолюбивый, подозрительный и жестокий Сталин плохо переносил возле себя людей ярких и самостоятельных. Растущие популярность и влияние Кирова не могли не вызвать у него зависти и подозрений. Можно с уверенностью сказать, что смерть Кирова не вызвала у Сталина сожаления. Убийство Кирова явилось важным звеном в цепи событий, которые привели в конечном счете к узурпации Сталиным всей власти в стране. Вот почему версия о причастности Сталина к убийству Кирова, которая в 1934 – 1935 гг. могла показаться невероятной, представляется в настоящее время весьма правдоподобной и с политической, и с логической точек зрения.

Любопытно отметить, что в первом же номере «Бюллетеня оппозиции» за 1929 г. говорилось, что Сталину для того, чтобы разгромить оппозицию до конца, «необходимо до зарезу связать оппозицию с покушениями, подготовкой вооруженных восстаний и пр… Бессильная политика лавирования и виляния, возросшие хозяйственные трудности, рост недоверия партии к руководству привели Сталина к необходимости оглушить партию инсценировкой крупного масштаба. Нужен удар, нужно потрясение, нужна катастрофа. В этой области Сталин доводит свои планы до конца» [322] .

Это говорилось в 1929 г., и можно было бы указать на проницательность Троцкого, заметив только, что он ошибся лишь в конкретных сроках.

Тем более странно, что через 6 лет сам Троцкий совершенно превратно истолковал убийство Кирова. Он писал в сорок первом номере своего «Бюллетеня»:

«Николаев изображается советской печатью как участник террористической организации, состоящей из членов партии. Если сообщение верно – а мы не видим никаких оснований считать его вымышленным, ибо бюрократии нелегко было признать его, – то мы имеем перед собой новый факт, которому надлежит придать огромное симптоматическое значение. Случайный выстрел под влиянием личного аффекта возможен всегда. Но террористический акт, подготовленный и совершенный по поручению определенной организации, немыслим, как учит вся история революций, без сочувственной политической атмосферы. Враждебность к правящей верхушке должна была широко распространиться и принять очень острые формы, чтобы в среде партийной молодежи, вернее ее верхнего слоя, тесно связанного с низшими и средними бюрократическими кругами, могла кристаллизоваться террористическая группа [323] .

Троцкий явно не понял событий конца 1934 – начала 1935 гг. в СССР. Но тем не менее в своих призывах к рабочему классу нашей страны он требовал от «авангарда пролетариата» провести «беспощадную чистку бюрократического аппарата, начиная сверху». Этот совет вполне подходил в данный момент для Сталина, он как раз начинал готовить подобную «чистку».

РЕПРЕССИИ В НАЧАЛЕ 1935 г.