К суду истории. О Сталине и сталинизме

Показательна в этом отношении судьба наркома иностранных дел и ближайшего соратника Ленина М. М. Литвинова. Мы уже приводили примеры массовых арестов советских дипломатов как до, так и после смещения Литвинова. При этом следователи НКВД добивались от арестованных дипломатов компрометирующих показаний на Литвинова как на руководителя шпионской организации в НКВД. В 1938 – 1939 гг. Литвинов каждую ночь ждал ареста и держал на такой случай чемодан с личными вещами и бельем. Но Сталин не давал санкции на арест Литвинова. Рассказывают, что еще в 1907 году в дни Лондонского съезда РСДРП Литвинов выручил Сталина во время драки последнего с рабочими Лондонского порта. И вот через 32 года, когда Литвинов, не выдержав ожидания, якобы спросил Сталина, почему его, Литвинова, все еще не арестовали, Сталин ответил: «Я не забыл того случая в Лондоне». Если даже такой разговор между Литвиновым и Сталиным имел место, то Сталин не был искренним. Ему никогда не было присуще чувство благодарности, но он понимал, что Литвинов все еще нужен ему как дипломат на случай нового изменения международной обстановки (что в действительности и произошло в 1941 году). По свидетельству А. Евстафьева, журналист и писатель М. Е. Кольцов, сломленный на следствии, дал показания о существовании антиправительственного заговора, во главе которого стоял якобы известный дипломат К. А. Уманский. Но Уманский не был арестован. Он занимал многие важные посты, и после случайной и трагической гибели в Мексике его похоронили у Кремлевской стены.

Аналогичной была судьба и многих других крупных деятелей культуры. Так, например, в провокационном деле о «диверсионном центре» работников культуры, по которому судили Бабеля и Мейерхольда, в качестве их соучастников были названы Б. Пастернак и Ю. Олеша. Но Сталин вычеркнул их имена из списков «центра». Не был арестован замечательный русский писатель М. Булгаков, об «антисоветских настроениях» которого в НКВД поступало немало доносов. Сталин в гневе ушел с постановки оперы Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Талантливый молодой композитор оказался в длительной опале. К тому же было известно о его дружбе с Мейерхольдом и связях с Тухачевским. Шостакович также ждал каждую ночь ареста, плохо спал, собрал для себя «тюремный чемодан». Но Сталин не дал санкции на арест Шостаковича, а также М. Зощенко и А. Ахматовой. Остались на свободе Б. Пастернак и А. Платонов. Не разрешил Сталин арестовать в 1937 – 1939 гг. ни одного из немногих, тогда еще видных советских кинорежиссеров, хотя на них и были заведены «дела» в НКВД. Сталин любил в часы досуга смотреть кинофильмы. Некоторые картины он смотрел по 50 и более раз и заставлял смотреть эти же картины своих приближенных [454] . Именно эта слабость Сталина к кино спасла, по-видимому, многих советских кинорежиссеров.

О продуманности совершаемых Сталиным преступлений, а отнюдь не о невменяемости свидетельствует и тот факт, что Сталин в ряде случаев ограничивался в целях шантажа арестом жены или другого близкого родственника виднейшего деятеля партии и государства, но оставлял последнего на руководящей работе и продолжал встречаться с ним как в официальной, так и в неофициальной обстановке. Так в разные годы были арестованы жена Калинина, жена Молотова, брат Орджоникидзе, жена и сын О. Куусинена [455] , жена А. В. Хрулева, жена А. Поскребышева, двое сыновей Микояна, сноха Н. С. Хрущева. Обвиненный в принадлежности к «фашистскому центру», покончил самоубийством старший брат Л. Кагановича М. М. Каганович.

Надо отметить, что Сталин иногда в виде «милости» разрешал освободить того или иного родственника своих приближенных. Так, например, по просьбе Калинина его жена была освобождена за несколько недель до его смерти. По свидетельству Ю. Карякина, беседуя однажды с О. Куусиненом, Сталин спросил, почему тот не хлопочет об освобождении своего сына. «Очевидно, были серьезные причины для его ареста», – ответил Куусинен. Сталин усмехнулся и дал указание об освобождении сына О. Куусинена. Показательна и судьба А. Поскребышева, жена которого была родной сестрой жены Седова – сына Троцкого. Это не мешало Поскребышеву стать одним из наиболее доверенных людей Сталина. Позднее Сталин велел все же арестовать жену Поскребышева, но оставил его своим главным личным секретарем. Только за несколько месяцев до смерти Сталина Поскребышев был отставлен.

Все эти факты свидетельствуют о презрении Сталина к своим ближайшим соратникам, но не о страхе перед ними. Эти факты никак не вяжутся с версией о невменяемости Сталина.