К суду истории. О Сталине и сталинизме

Если директивы № 1 и № 2 вызвали удивление у командующих фронтами, то директива № 3 вызвала уже раздражение, и оно было вполне обоснованным. Жуков свидетельствует: «Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного командования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало обстановки и командование фронтов. В своем решении Главное командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск, чего ни в коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооруженной борьбы... Предпринятые контрудары в большинстве своем были организованы плохо, а потому и не достигли цели» [735] .

В своем закрытом докладе на XX съезде КПСС Хрущев сообщил делегатам, что после первых крупных поражений на фронте Сталин думал, что наступил конец. «Все, что создал Ленин, – сказал он членам Политбюро, – мы потеряли навсегда». После этого, как свидетельствовал Хрущев, в течение долгого времени «Сталин фактически не руководил военными действиями, прекратив делать что-либо вообще. Он вернулся к активному руководству только после того, как несколько членов Политбюро посетили его и сказали, что необходимо немедленно предпринять определенные шаги, чтобы улучшить положение на фронте» [736] . Хрущев хорошо знал, что он говорил. Среди делегатов съезда были все маршалы СССР и все члены Президиума ЦК КПСС, в том числе и те, кто в конце июня 1941 года явился на дачу Сталина, чтобы просить последнего вернуться к руководству страной и армией.

В 1968 году в документальном романе А. Чаковского «Блокада» были приведены некоторые подробности этого «исчезновения» Сталина в первые дни войны. Речь шла при этом не о художественном вымысле. Чаковский опирался на свидетельства маршала С. Тимошенко и на документы. Мы уже не говорим, что все подобного рода произведения проходят не только общую, но и специальную военную цензуру. О чем же поведал своим читателям Чаковский? Он писал: «Поздним вечером Сталин и несколько сопровождавших его членов Политбюро неожиданно появились в здании Наркомата обороны на улице Фрунзе. Входя в кабинет наркома, Сталин был уверен в себе и спокоен. Однако именно там, в центре военного руководства страны, он впервые со всей конкретностью ощутил масштабы надвигающейся опасности. Танковые группы противника стремились клещами охватить Минск, и казалось, ничто не может противостоять их движению. Связь с нашими отступающими под ударами врага войсками была нарушена... Обычно внешне спокойный, медлительный в разговорах и движениях Сталин на этот раз не смог сдержаться. Он обрушился с гневными, обидными упреками на руководителей Наркомата и Генштаба. Потом, ни на кого не глядя, поникший, ссутулившийся, вышел из здания, сел в машину и уехал в свой кунцевский дом...

...Никто не знал, о чем думал Сталин в течение нескольких десятков часов. Его никто не видел. Он не появлялся в Кремле. Никто не слышал его голоса в телефонных трубках. Он никого не звал. И никто из тех, кто ожидал его вызова, не решался ехать к нему незваным... На членов Политбюро, наркомов, руководителей Наркомата обороны, Генштаба и Политуправления армии сразу же обрушились тысячи дел, больших и малых, связанных с осуществлением военных мероприятий в стране и на фронтах. Однако, с утра и до глубокой ночи занятые этими делами, они не раз спрашивали себя: где же Сталин? Почему он молчит? Что же делал, о чем думал этот, казалось, всесильный и всезнающий человек в те долгие страшные часы? Об этом можно только гадать...» [737]

А. Чаковский пытается создать впечатление, что и без Сталина управление войной происходило нормально. Но это было не так, ибо ни Молотов, ни Тимошенко не имели той власти и тех полномочий, которые были необходимы для управления войной. Как известно, Сталин незадолго до войны был назначен на пост Председателя Совета Министров СССР, оставив за Молотовым лишь пост народного комиссара иностранных дел. Наркому обороны СССР С. Тимошенко не подчинялись ни военно-морской флот, ни пограничные войска и войска НКВД, ни железные дороги. Он не мог отдавать распоряжения местным партийным организациям. В условиях введенной Сталиным жесткой централизации только он один держал в своих руках все важнейшие нити управления страной и армией. Поэтому мы можем с полным основанием сказать, что временный отказ Сталина выполнять свои обязанности главы партии и государства был одной из важных причин быстрого продвижения фашистских армий в глубь СССР.