К свету

- Не имею ни малейшего представления, - призналась Тиммерман, слегка пожав плечами. - Но, несмотря на наши ... беспорядочные сообщения, я понимаю, что его величество присвоил себе гораздо большие полномочия, чем корона имела до вторжения. - Она снова пожала плечами, на этот раз сильнее. - Не имею ни малейшего представления, чем это закончится в конечном счете, но, учитывая то, что случилось с парламентом и всеми министерствами, трудно представить, какой другой вариант у него был, как только ему удалось вернуться в Великобританию.

.- И вы упоминаете об этом, потому что?.. - подсказал Агамабичи, когда она сделала паузу.

- Упоминаю об этом, потому что, хотя я уверена, что король никогда не ожидал унаследовать корону, подозреваю, что он очень серьезно относится к своим новым обязанностям и что он четко понимает нынешнее состояние планеты ... и что нужно сделать, если мы все хотим выжить. Очевидно, что никто из нас - даже, или, возможно, особенно, вы, мистер премьер-министр - не можете принять какие-либо конституционные изменения без согласия короны, но я бы нисколько не удивилась, если бы это согласие было получено, при условии, что характер изменений не был особенно вопиющим.

Агамабичи кивнул. Именно так считал он сам. И даже если король Генри этого не одобрил, потрясений было более чем достаточно, чтобы оправдать - или, по крайней мере, позволить - тому, что осталось от Канады, действовать так, как им казалось наилучшим.

Наконец он отвернулся от окна, повернувшись лицом к внутреннему кругу своих политических союзников и, в случае Лакри, сотрудничающих противников, и сцепил руки за спиной. Он слегка расставил ноги, его плечи расправились, словно на них давил груз ответственности, а его карие глаза были жесткими.

- Ну, что бы мы им в конечном счете ни сказали, мы должны, по крайней мере, сначала выслушать их, - сказал он. - И, как отмечает Белинда, мы не можем официально принять что-либо без одобрения короны, что даст нам немного пространства для маневра, если это понадобится.

Тиммонс оглядел конференц-зал, затем снова посмотрел на премьер-министра.

- Все, что я могу сказать, это то, что я несказанно благодарен за то, что с ними приходится разговаривать вам, а не мне, - сказал он.

Дэйв Дворак последовал за Фелисити Найт, главой администрации премьер-министра Агамабичи, в кабинет. Он понятия не имел, был ли это тот же кабинет, которым пользовался премьер Агамабичи, когда был всего лишь главным исполнительным директором провинции, но он не был огромным. Книжные полки занимали одну стену, другая стена с окнами выходила в снежный мрак, когда послеполуденные хлопья кружились все плотнее, и Джеремайя Агамабичи встал из-за своего стола в знак приветствия.

- Секретарь Дворак, - сказал он, протягивая руку, и Дворак подавил спинальный рефлекс оглянуться через плечо и посмотреть, с кем на самом деле разговаривал другой человек. Он не чувствовал себя "секретарем Двораком".

Заткнись, - сказал он себе и крепко пожал протянутую руку.

- Мистер премьер-министр, - ответил он, склонив голову над их сцепленными руками в сокращенном поклоне. - Спасибо, что согласились поговорить со мной.

- О, я едва ли мог отказаться, - сказал Агамабичи с натянутой улыбкой. - Даже если бы ваш президент не связался со мной, чтобы расчистить путь, прибытие инопланетного шаттла с опознавательными знаками ВВС США привлекло бы мое внимание c довольно приятной стороны.

Дворак улыбнулся в ответ, и премьер-министр махнул рукой в сторону удобных кресел в углу скромного кабинета. Дворак подчинился молчаливому приглашению и с откровенным любопытством изучал Агамабичи, пока они вдвоем усаживались в кресла напротив друг друга.

Премьер-министру было шестьдесят два, у него была окладистая борода, которая все еще оставалась в основном черной, хотя его голова полностью поседела. Он был всего на дюйм или два ниже самого Дворака и очень широкоплеч, с ногами, которые казались непропорционально короткими для человека его роста. Он выглядел усталым, с той пронизывающей до костей усталостью, которую могли вызвать только бесконечные месяцы неослабевающей ответственности, но эти плечи были квадратными, а глаза под кустистыми белыми бровями смотрели очень твердо.

Агамабичи воспользовался возможностью, чтобы вернуть внимание к собеседнику, и он с осторожностью склонялся к мысли, что ему понравилось увиденное.

У его людей было слишком мало справочной информации о Джадсоне Хауэлле и еще меньше об этом Двораке. "Меньше" на самом деле означает "практически никакой". Согласно тому, что им было известно, ему было под сорок или чуть больше сорока, он никогда в жизни не служил в правительстве и - если предположить, что наиболее возмутительные сообщения были точными - в своей жизни до вторжения он управлял стрельбищем. До вторжения вряд ли это привлекло бы к нему внимание толпы в Оттаве, но Агамабичи родился и вырос в сельской провинции, где сельское хозяйство и охота сосуществовали бок о бок.