К своим, или Повести о солдатах

Основных прототипов у Спиридона Князева два: яровчане Николай Андреевич Фамильцев и Спиридон Афанасьевич Бояринов. Николай Фамильцев, окончив в мае 1941 года высшее командное училище в Москве, попал служить на границу, где в день своего рождения 22 июня принял первый бой, а затем долго выходил из окружения к своим. Спиридон Бояринов в свое окружение попал в мае 1942 года под Харьковом, отступал почти до Сталинграда, попал в плен, бежал, воевал в интернациональном партизанском отряде во Франции.

О многом из того, что написано в этой книге, автор узнал из бесед с фронтовиками: барнаульцем Николаем Константиновичем Аверкиным, павловчанином Ефимом Никаноровичем Чуриловым, уроженцем села Устьянка Хабарского района Иваном Григорьевичем Лубинцом, побывавшей в Германии в качестве ост-рабочего жительницы Заринска Прасковьей Матвеевной Кувшиновой (Нежинцевой).

При работе над повестью «К своим» были также использованы воспоминания французского партизана барнаульца Алексея Федоровича Кривошеина, прошедшего через фашистские и сталинские лагеря, бийчанина Ивана Алексеевича Лосева, представленного в 1942 году к ордену Боевого Красного Знамени и получившего эту награду спустя много лет после окончания войны. А также Бориса Владимировича Витмана и Льва Исаковича Майданника, Юрия Владимировича Владимирова, Павла Федоровича Головина, Дмитрия Александровича Небольсина, Алексея Григорьевича Федорова и других солдат Великой Отечественной войны.

Эта повесть посвящена им и таким, как они. Это попытка рассказать о том, как, потеряв почти все, но сохранив характер и душу, можно было и воевать, и побеждать.

Часть первая

В комнате было светло. Огромный лунный диск завис в незашторенном окне, наполняя ее белым неземным светом. На сердце было тоскливо и немного жутковато, сна как не бывало. Я тихонько встал с постели, нащупал ступнями тапочки на полу и потопал на кухню, прикрыв за собой комнатную дверь.

Ночь уже перевалила на вторую половину, стих в открытой форточке шорох – посвист весеннего ветра, отхрустел ледок под ногами загулявших прохожих. Я открыл кран и долго пил прямо из него холодную воду. Потом незряче поглядел на полку с кухонной посудой и тихо сказал:

– А вот ты, дружок, такого б наверное и не выдержал. Лопнул бы как мыльный пузырь… Спасибо, Господи, не дал ты нам такого. Спасибо, земляки…

**

Был апрель, с быстро плавящим снег солнцем и последней наледью на ночных тротуарах. Потом холодные дожди, просторные лужи, промокшие носки в моих изрядно поношенных ботинках, расстегнутая куртка, бутылочка пива на свежем воздухе, радостное чувство наступающего праздника и грустное ощущение того, что он будет коротким. Где вы видели долгие праздники?

– Так, – сказала на планерке редактор нашей газеты «Городские новости» Галина Николаевна, – в армии у нас служили только ты и водитель, потому материалы о ветеранах войны к 45-летию Победы будешь писать ты. Тебе с ними проще общаться. Согласен?

Не то, чтобы я был совсем уж согласен с таким утверждением, но спорить не стал. Про войну все интереснее писать, чем про совещание в городской мэрии, – подумал я и кивнул, показав, что согласен.

– Не откладывай, – начальственно нахмурилась редактор. – На совещании в администрации сказали, что к этому делу нужно отнестись ответственно. Опыта работы в газете у тебя пока мало, но в армии служил – справишься. Иди в совет ветеранов, тебе помогут подобрать кандидатуры. Напишешь статью о ком-нибудь из них – боевой путь и все такое. А дальше посмотрим.

Книжек про войну в детстве я прочел много, все больше о разведчиках, потому подумал, что знаю о ней много и статью напишу быстро. Отстояли Москву, окружение в Сталинграде, взяли Берлин. Враг был силен, но не учел, что… В общем, поговорю, быстро напишу, ещё и пивка попить время останется.

Здание, где располагался городской совет ветеранов, находилось недалеко от редакции, и дойти к нему можно было быстро, но я шел неспешно, используя возможность порадоваться весне. Городок, где я тогда жил, был и есть небольшой – двадцать тысяч населения и, благодаря мощному в свое время химзаводу, благоустроенный. Его улицы далеко окрест славились своей чистотой, а, главное, что особенно ценится с приходом тепла, множеством деревьев. Ветерок нежно колыхал их матово- зеленые гривы, они так же нежно шелестели, словно благодаря его за внимание и ласку.

Задумавшись, я не заметил впереди себя изрядной лужи, промочил ноги, однако в совет ветеранов пришел, сохранив хорошее настроение. Там меня встретила серьезная строгая женщина, сумевшая сохранить властную стать крупной фигуры и мягкий блеск в чуть подведенных тушью черных глазах. В прошлом явно либо небольшой начальник или секретарь у большого начальника, а, может быть, и партийный функционер, как тогда еще было принято говорить, среднего звена.