К теплым морям. Том первый

Килли, поразмыслив, кивнула и выбравшись наружу начала барабанить в дверь. Ей открыл толстый помятый мужик из-за которого выглядывала такая же жена. Из кабины было видно как они препирались потом хозяин дома, видимо не желавший ничего делать в такую погоду, попытался толкнуть Килли которая мешала ему закрыть дверь. В ответ та зарядила ему коленом промеж ног затолкнула внутрь и сама захлопнула дверь.

— Ну… Вот и поговорили. — прокомментировал это Киллиан и начал сдавать назад.

— Мда… Она у тя резкая как вода в ватерклозете, как я погляжу…

— Детство у нее было тяжелое…

— Вы не вместе росли?

— Вместе. Но я то парнем был… Парни за кров и харчи работой расплачиваются.

— Не понял. А девки чем? А стоп… Понял… — Капитан подхватил Килли за шкирку, помогая забраться в кабину, — Ну че? Поехали. Да не вперед — назад сдавай. Там же ларь.

— А я знаю…

Ухмыльнувшись, Киллиан крутнул рулем снеся мешавший проезду ящик вместе с содержимым и издевательски хохоча поехал дальше.

— Вот ты ебанутый, а? У нас груз ценный. Что если полицию вызовет?

— Скажу: «Не заметил в темноте». Да и откуда он её вызовет? Тут до участка два часа шлепать, а телефона у местных не водится.

— Ну смотри у меня. Стоп! — грузовик тормознул так, что все трое чуть не впечатались в лобовое, — Тут где-то налево свернуть надо было… И-и-и… Приехали.

Грузовик остановился возле небольшого двухэтажного дома зажатого между такими же как он небольшими домишками. Над дверью висели большие деревянные ножницы выкрашенные облупившейся краской под золото. На самой двери висела табличка гласившая что лучший в этом местечке портной Айзек Шниперман рад принять клиентов с девяти утра и до восьми вечера во все дни кроме субботы.

Выбравшийся из кабины Капитан подергал дверь. Она оказалась закрыта. Постучав, он передернул плечами и посмотрел на небо. Оттуда, медленно кружась, падали крупные хлопья снега сразу по приземлении превращаясь в липкую холодную жижу которая моментально промочила ботинки. По ту сторону что-то зашебуршало.

— Вы шо? Не умеете в буквы? Написано же — с девяти до восьми. А сейчас, таки, уже почти десять!

— Шниперман, мать твою..! Если ты сейчас не откроешь эту ебучую дверь, я её сам открою. Ногой!

— Вадим?

— Хуидим… Отворяй. У меня уже все ноги промокли тут стоять.

Щелкнул замок, потом заскрипел отодвигаемый засовчик, брякнула цепочка… Капитан дождался пока ритуал отпирания закончится, вошел и принялся сбивать снежную кашу с обуви. Шниперман — невысокий лысеющий эретец виновато мялся рядом.

— Сто лет тебя не видел… И тут, таки, такая неожиданность… Я думал ты больше не объявишься…

— Ты че, пархатый? Думал так легко от меня отделаешься? Азя, да я давно знаю, что ты где умный, а где — дурак полный. Тем более в таких делах. Забей.

— Уф. Ну ты не поверишь — прямо камень с души. Я то думал… «Пархатый», кстати, было обидно.

— Переживешь. Я смотрю, ты тут устроился.

— Ой, да какой «устроился»! Еле-еле концы с концами свожу. Даже говорить не хочу. Как у тебя самого-то жизнь?

— Как на корабле — горизонты широкие, деваться некуда, тошнит, но едем. Кофе есть?

— Откуда! Сейчас такие цены! Я тут, недавно ходил на рынок — ты не поверишь сколько просят за обычную…

Махнув рукой, Капитан прервал жалобы и достал из кармана мешочек.

— Хватит прибедняться. Держи. Гостинец. Только он в зернах.

— Ой, да это не беда! Сейчас Розочка его помолет! Розочка!

— Шо? Шо ты опять орешь как потерпевший?!! Тебя бьют?

— Вадим приехал.

— Значит бьют…

Со второго этажа, с грацией бригантины сходящей со стапеля, спустилась, кутаясь в халат, супруга Шнипермана, и подбочинясь уставилась на Капитана. Тот вскинул растопыренную пятерню в знак приветствия.

— Здорова!

— Ой, да не так уж и здорова. Даже сбросила пару килограмм. И я тебе скажу, что поражаюсь твоей выдержке. После того шо он наговорил тебе при вашей последней встрече… После всего, что ты для нас сделал… В общем, я ему, конечно, жена, но если ты ему ударишь лицо, я таки, не буду на тебя в претензиях.

— Розочка, ну что ты такое говоришь? — заломив руки Шниперман бросился к жене, — Мы с Вадимом уже обо всем разобрались. Зачем вспоминать старое?

— Затем, шо ты вел себя как последний поц. Вот зачем! А это у тебя шо в руках?

— Кофе. Вадим принес нам кофе. Ты можешь уже перестать делать мне плохо с сердцем и приготовить его? Только он в зернах.

— Ты хочешь сказать, шо мне его еще и молоть?

— Ну а кому еще? Мы же не можем сказать человеку который его принес, шобы он нам его еще и смолол?

— Мог бы и сам его смолоть. Ты же знаешь, где кофемолка.

— Ты же видишь, шо я занят? Я не видел человека много лет — можем мы спокойно пообщаться?

— Конечно! Ты будешь молоть языком пока я буду молоть тебе кофе! Ладно, я это сделаю… Но пусть тебе будет стыдно!

Фыркнув, Роза забрала у него мешочек и удалилась на кухню. Шниперман промокнул лысину платком и виновато развел руками.

— А у меня, как видишь, тоже все по старому… Уфф. Каждый раз устраивает мне сцены при гостях. Но ты не подумай — я очень рад тебя видеть!

— Сейчас ты будешь рад еще больше… Ребята — заносите!