К терниям через звёзды

— Насчёт ремонта… — перевёл он тему. — Другим капитанам не понравится, если мы отберём у них корабли, чтобы залатать «Колосс». Раз уж станция становится заброшенной, то лучше будет разобрать какую-то её часть для этого.

Шейнц посмотрел на Райана с несогласием.

— Я уже говорил вам на корабле. Флот будет единым механизмом, пока его будут смазывать. И смазывать чем-то сладким. Хотят грабить — пусть грабят. Не хотят жертвовать кораблями — ну, и не надо.

— А если бы они захотели убить всех этих жителей? — раздражённо спросил учёный.

— То есть, вы настаиваете на том, чтобы мы разобрали корабли нашей флотилии, уменьшив её численность и посеяв разлад?

Карл на миг задумался. Ему не понадобилось много времени для того, чтобы найти в убеждениях Райана истину. Он не хотел заниматься грабежом и разворачиванием Холдмана лишь из-за привычных ему юридических и моральных законов. Но разве должны эти законы ограничивать кого-то во времена кризиса? Должны, но не смогут. И Карл это понимал.

— Ладно. Так, наверное, и вправду будет лучше, — согласился Шейнц. — Давайте разберём часть станции. — Он с раздражением выдохнул, из-за того, что пришлось признавать собственную неправоту.

Капитан Фостер, ухмыляясь, кивнул.

— Кстати. — Шейнц перешёл на шёпот. — Вы не беспокоитесь о том, что «Колосс» сейчас без нашего наблюдения?

На мысль о том, что на «Колоссе» мог бы вспыхнуть бунт, Карла натолкнули рассуждения Райана о неидеальном механизме. Да и как ни крути, одно слово — пираты. До сих пор их безмятежность и согласие заставляли Шейнца искать подвох в каждой мелочи.

— А кто заставлял вас лететь со мной? — так же тихо спросил капитан. — Беспокоюсь, мистер Шейнц, беспокоюсь. И советую вам вернуться на «Колосс». Я прикажу своим людям переправить вас на одном из четырёх наших шаттлов. Вы и будете присматривать за кораблём.

— Но что я смогу сделать в случае, если что-то вдруг…

— Вас уважают больше, чем вам кажется, — перебил его Райан. — После вашей речи.

Шейнца не покидало ощущение, что его пытаются спровадить. «Чтобы я не смотрел на грабежи?».

— Кроме того, половина людей со станции уже на «Колоссе», — продолжил Фостер. — И мы до сих пор ничего не знаем о вооружении бледных. Вы могли бы их допросить, чтобы не терять время.

— Разве вы ещё этого не сделали?

— Пытался, но все слишком зациклены на отлёте. — Он указал рукой на погасшую, но всё ещё тлеющую толпу. — Никто не говорит ничего определённого. Что-то бормочут или отнекиваются. Их нужно допросить в более спокойной обстановке. Летите, мистер Шейнц. Вы увидели достаточно, и смотреть вам тут больше не на что.

Учёный окинул взглядом пространство вокруг. А потом, прикусив губу, кивнул. Шейнцу было неприятно из-за того, что приходится во второй раз принимать позицию капитана Фостера. Но в его словах был резон — толку от Шейнца на Холдмане никакого. Противиться ради чувства собственной важности в нынешних условиях — непозволительная роскошь.

Фостер прильнул к радиопередатчику.

— Двенадцатый шаттл! Пилоты, слышите меня? — Его голос задвоил, отбиваясь и в наушнике Шейнца.

— Слышим, кэп.

— Сейчас к вам подойдёт мистер Шейнц. Доставьте его на «Колосс» в целости и сохранности. А потом вернитесь.

— Поняли, кэп, сделаем.

Без лишних слов, измерив взглядом капитана, Шейнц двинулся обратно к транспортнику. Час пребывания на станции, и вот снова назад. Карл пообещал себе больше не принимать импульсивных решений. Слишком уж часто эмоции в последнее время начали брать верх над его разумом. Во времена молодости ему удавалось оставаться закостенелым прагматиком, закрыв чувствительность в самой отдалённой комнатке того, что мы называем сознанием. Какая-то инверсия жизненного цикла — у людей всё наоборот. Молодые, обычно, больше доверяют сердцу, а обученные жизнью старики полагаются на ум.

Адмирал Шейнц покинул станцию Холдман на своём персональном шаттле. Пилоты всю дорогу обсуждали ценность добычи, которую удастся захватить. И ни слова об «иных» и предстоящем бое. Шейнца это раздражало, и в какой-то момент он хотел крикнуть, чтобы они заткнулись. Но он сдержался. До самого шлюза «Колосса» он сидел в кресле, стиснув губы.

Шейнц был в комнате с двумя проёмами, что находились на выходе из доков. Теперь тут царила невесомость, и проблема карабканья по лестницам исчезла. Учёный хотел начать допрос без промедлений, но и представить себе не мог, где в этот момент находятся прибывшие холдманцы. «На „Колоссе“ тридцать шесть жилых отсеков. Посетить каждый? Иррационально».

Шейнц шмыгнул в проём, схватился за поручень и оттолкнулся в сторону уходящего теперь в неопределённую сторону коридора.

«Может, они вовсе не в жилых отсеках? Отправлюсь на мостик. Там офицеры, они должны знать».