К вам сумасшедший

Мужчина. Много.

Доктор. Ну что же, это не мало. А дети?

Мужчина. Были.

Доктор. В количестве?

Мужчина. В большом.

Доктор. Упрямо стоите, даже неловко… А что в настоящее время?

Мужчина. Что?..

Доктор. Ну… как это модно теперь — в свободном полете?

Мужчина. Вы со мною так разговариваете… Вам кажется, я сумасшедший?

Доктор. Ничего такого не кажется и ничего подобного не говорил!

Мужчина. К чему в таком случает маскарад? Для чего вы меня переодели?

Доктор. Мне показалось — именно этого хотите!

Мужчина. Но я же мужчина. Пусть одета как женщина, но — мужчина?.. Или это — сарказм?.. Что изменилось? Ничего. Чего бы вы на меня ни напялили — все будет прежним: суть, обстоятельства, судьба.

Доктор. Но, позвольте…

Мужчина. …И все так же, по-прежнему будет стыдным, унизительным. Потому что… потому что… Да все понимаете сами.

Доктор. Увы. Бога ради, простите. Не сразу понял, чего от меня хотите. Подумал, новая форма даст импульс неким новым ощущениям. Подумал, именно в этом нуждаетесь.

Мужчина. Нет.

Доктор. Подумал.

Мужчина. Не желаю больше этого бездарного состояния, когда ты по видимому твоему образу одно, а по сути…

Доктор. Вот-вот, что вы по сути?

Мужчина. Так, пустяк! Пузырь на воде!

Доктор. Поконкретнее, если можно.

Мужчина. Не совпадаю! Не соответствую предназначению!

Доктор(тоже переходит на крик). В чем? Поконкретнее! Если возможно!

Мужчина. Да разве возможно? Возможно, полагаете, рассказать?

Доктор. Попытайтесь, пытайтесь! В том смысл, черт возьми!.. (Быстро раскрывает тетрадь, что-то наскоро помечает.) Бывает, что-то кажется невозможным, потом вдруг приложишь усилие — и тебя прорывает и несет уже, и — куда?.. (Еще помечает.) Или… А?.. Что вы сказали?.. Что-то мешает?.. Или, быть может, гнетет нечто такое, выразимое трудно?

Мужчина(решительно усаживается на стуле в противоположном конце кабинета, внимательно смотрит на врача). Я все могу выразить — вам всего не понять. Зависит от опыта. Вы согласны?

Доктор(кивает). Опыт у меня есть.

Мужчина. Опыта горечи, опыта страданий! Опыта невероятных и бесплодных усилий! Опыта тоски по свершениям! Есть он у вас?

Доктор. Есть. Но все равно будет лучше, если вы с вашего алгебраического на наш, среднеарифметический.

Мужчина. Доводилось ли вам, чтобы вас везли в воронке?

Доктор. Бога ради, в чем-в чем?..

Мужчина. Вас когда-нибудь арестовывали?

Доктор. А… да нет же! Бог миловал, нет! А что?

Мужчина. Ну, или, может быть, куда-то везли против желания? Или сами — случалось — ехали без всякой для вас надобности или, тем более, согласия с вашей стороны? Словно исполняя чью-то грубую волю?

Доктор. Я понял, я понял вас! Знаете… ближе садитесь. Ближе — понятнее. Знаете… все время везут.

Мужчина(остается, где сидел). А задавались вопросом — сколько еще везти будут? Спрашивали у самого себя, на сколько еще у вас терпения хватит?

Доктор. Если честно, только и делаю, что задаюсь, спрашиваю, спрашиваю и задаюсь. Терпения, знаете, давно уже нет, но я все чего-то спрашиваю, чего-то спрашиваю… Так-так.

Мужчина. Невозможно же так дальше существовать. Все, что было — было не так, как хотелось бы. То есть опять же, не знаю, как бы мне хотелось, но знаю наверно — что не так.

Доктор. Так-так…

Мужчина. Не так, я сказал, не так!.. (Вскакивает, взволнованно перемещается в пространстве.)

Доктор со все более возрастающим интересом разглядывает пришельца.

Мне неведомо чувство гармонии — лада с миром — может быть, сильнейшее ощущение, для которого и являемся в мир.

Все мне не нравится, все раздражает: дневной свет кажется чересчур ярким, режет глаза, ночной — чернотой угнетает, просачивается в душу и томит.

Всякое проявление звезд на небе, сколько помню себя, воспринимал, как личное оскорбление и старался вверх не глядеть.

Но и внизу ничто не приводит меня в согласие: весна, на мой вкус, недостаточно зелена, а в осени желтизны маловато; зимняя же белизна всегда доводит меня до изнеможения.

Или чередование времен года в той, а не в иной последовательности, течение рек в ту, а не в сторону противоположную, или хотя бы наискось, или по кругу — не так все, наперекор!..

Четыре стены жилища, навязанные мне от рождения, нагоняют тоску.

Суета!..

Жены, дети, жены…

Сколько их, навалились — живого места нет.

Каждая, каждый стремится подчеркнуть свою правоту, мою несостоятельность, тем самым унизить, оскорбить.

По натуре человек терпеливый — я терплю, но подступает момент… Я срываюсь, бунтую, бегу, куда глаза глядят, бесконечно болею, долго прихожу в себя…