К Вашим услугам, государь [СИ]

— Кто знает, какие еще тайны она хранит? — задумчиво сказала Несси. И вдруг сняла с шеи злополучный медальон, обмотала цепочку вокруг горлышка вазочки, и выскочила из палатки. Карл рванулся за ней. Она подбежала к болотистому бережку, размахнулась… и всплеск воды на краткий миг утихомирил неистовое вечернее кваканье громкоголосых падуанских лягушек.

67

17 июня, час до полуночи

Руперт пришел в себя в темном амбаре. Пахло сыростью. Болела голова, к тому же она отчего-то была мокрая. Он попробовал встать и застонал.

— Лежи, не вставай! — услыхал он горячий шепот и прохлада женских рук нежно, но сильно уложила его обратно. — После такого удара по голове надо отлежаться, не то никуда ты потом не сгодишься.

— Где я? — прохрипел Руперт. — Почему?

— В амбаре у Глорио. Его проклятые косоглазые стражники нас повязали в кабаке и тут заперли. Говорят, приказ. Лежи, лежи. Ночь на дворе. А у тебя голова. — И Крисмегильда ловко приложила к его затылку мокрую тряпку.

— Не лежать… бежать… — прохрипел Руперт. — Смываться надо…

— Придумаем что-нибудь, да не сейчас. Куда тебе бежать, плохой ты совсем. Хорошо, что мои травки кровь остановили и порезы твои затянулись.

— Не знаешь ты баронских голов! — уже совсем внятно прошептал Руперт и сел. Отцепил от пояса флягу, предложил девушке. Она мотнула головой отрицательно. Он присосался к горлышку и глотнул. Заткнул, спрятал, прокашлялся.

— Тихо! Тут кто-то есть! — возопила Крисмегильда. В углу действительно зашуршало, заскреблось.

— Крысы, наверно, — необдуманно брякнул Руперт и почувствовал, как Крисмегильда схватила его за руку. Графских баскаков она не боялась, как не боялась и дрессированных кобр, лихих людей, шатких мостиков и темного леса. Но крысы — это совсем другое, это древняя неуправляемая брезгливость… На всякий случай Руперт обнял ее.

— На крыс непохоже, это что-то покрупнее — утешительно просипел он. — Надо глянуть…

И он осторожно подобрался к источнику звука и разбросал солому. Там ничего не было, шум шел снаружи. Неистовое шебуршанье усилилось, и еще им удалось услышать повизгивание.

— Фунтик! — шепотом завопила Крисмегильда. — Это мой Фунтик! Он роет подкоп! — Гениально. Купим ему золотой ошейник и поставим памятник в нашем имении. Выходит, тут совсем тонкие стены? — Руперт обшарил взглядом помещение и углядел вилы. Он выдернул их из кучи хозяйственного хлама и принялся сноровисто рыхлить землю в углу, откуда доносился шорох, а Крисмегильда отгребала комья оловянной миской, в которой перед этим смачивала платок. Повизгивание усилилось. Усталость и недомогания оставили Руперта, он разогрелся и даже что-то сквозь зубы напевал. И через час такой обоюдной работы в образовавшуюся щель просунулся собачий нос, а за ним вся собака. После пароксизма радости и объятий они расширили нору до такого состояния, что Руперт смог выпихнуться наружу, а о гибкой Крисмегильде и говорить нечего.

Троица перелезла через графскую ограду и подалась в сторону леса.

68

18 июня, 9 часов утра

Треплиц был в растерянности. Он не пробыл в отъезде и пары дней, а ситуация так решительно изменилась. Обнаружить у себя дома засаду — это черт знает что! Благо, хоть не попался… Теперь он торопливо шагал по узким венским улочкам и размышлял. Откуда-то из дворов приглушенно доносились перекликающиеся голоса, несколько раз навстречу попадались небольшие компании совершенно пьяных мастеровых — горшечники города всю ночь отмечали какой-то праздник и особо рьяные захватили еще и утро. Но барону было не до прохожих и их веселья.

«Черт возьми, — думал Треплиц, — что-то случилось. И что-то очень серьезное — не иначе как был приказ самого Арнульфа. Без приказа это свиное рыло из Зальцбурга не посмело бы наводнить мой дом своими агентами. Ну и осел! Простую операцию и то провалил», — барон почувствовал нечто вроде мстительного удовольствия: калитка во двор приоткрыта, занавеси в окнах зала раздвинуты, соглядатай на углу квартала вертится (хорошо, не узнал, верно, новенький). Как все-таки ему повезло с той девицей. Ведь хотел вернуться домой вечером, но, видать, Бог сберег.

Так что же случилось? Проведали про связи с Хельветией? А доказательства? Да и знал он Арнульфа — тот скорее приказал бы тихо-мирно удавить изменника. Неужели Цубербилер донес? Или, не дай Бог, нашли Манон? Ладно, это потом, потом. А вот куда бежать теперь? Вон из столицы? Нет уж, Гюнтер только этого и ждет. Необходимо затаиться здесь, в центре событий, где у него еще остались связи, агенты, возможности, средства. Значит, тамплиеры. Что ж, как «Гость Храма» он немало сделал для Ордена — пора и Ордену кое-что сделать для него…