К Вашим услугам, государь [СИ]

Истину эту, что волноваться надо меньше, Уильям усвоил еще в молодости. Когда, посещая только что открытый курорт в восточной провинции, он повстречал и влюбился в венскую герцогиню, которая лечилась на тамошних водах от чего-то своего женско-мнительного. За герцогиней Корделией вовсю увивался новгородский посол, князь Хираго, но пристало ли наследному принцу обращать внимания на такие мелочи, как интриги заезжих хлыщей? Напористость, природное обаяние, красивый профиль, и вот уже прекрасная Корделия у его ног. А незадачливому послу осталось облизываться и страдать в уголке. Казалось бы возможны международные осложнения, ну там ноты протеста какие-нибудь. А ничего подобного. Посол с горя свихнулся и стал заводы строить и майолику выпускать. И теперь с этой майолики всей Хельветии и ему Уильяму большая прибыль. А Хираго сгинул и больше его не видали.

Так же и с военными делами. Ничего сам не делал, все Гуунтер вертел. А шпионов по всей Империи насадили, да так, что из самого дворца донесения получали. Не успели венцы поход собрать, а во Фрибурге уже знали, заставы поставили, дороги заложили, ну и показали этим наглецам. Те, небось, до самой Вены драпали, не переставая. Вот и сейчас — нежданно-негаданно объявилась его потерянная дочь. Да-да, от прекрасной Корделии. Мамаша ему все уши прожужжала — нельзя, опасно, найти, изловить, похитить. Ну и зачем? Вот Эделия сама из Вены сбежала и только ждет, когда посланный отряд ее найдет и во Фрибург привезет. Интересно, она похожа на свою маму? Ведь они с Манон почти ровесницы.

Но сейчас надо ехать. Иностранный министр еще со вчерашнего вечера настаивает: смерть Эллингтона нельзя просто так оставить, император Арнульф по всем расчетам уже сам едет. Ну надо, так надо, проще поехать, чем со всеми ними спорить.

Утро того дня во Фрибурге выдалось дождливым и королевский выезд не отличался обычной помпезностью. Мокрая кавалькада карет и конной прислуги вытянулась за городские стены и зачавкала дорожной грязью, направляясь к югу.

64

17 июня, 8 часов вечера

Строфокамилла, выпустив полузадохшегося графа из своих просторных объятий, с досадою обернулась на некстати появившуюся незнакомку. Досада ее, впрочем, быстро улетучилась от первой же фразы неизвестной дамы: «Где моя дочь?» Кроме того, от по-женски острого взгляда барышни фон Линц не ускользнул почтенный возраст дамы. Никак не позволявший рассматривать вторгшуюся как соперницу. Строфокамилла, будучи девицей хорошего воспитания, всегда с подчеркнутым уважением относилась к старшим. С особым удовольствием она демонстрировала это почтение старшим дамам.

Быстро махнув юбкой в книксене, настолько почтительном, что при желании его можно было принять за издевательство, Строфокамилла выскользнула за дверь, не забыв одарить графа призывным взглядом.

Да, увы не так представляли наши герои эту долгожданную встречу!

— Герцогиня, поверьте, — начал было граф, сам не понимая во что именно он пытается заставить поверить Корделию.

— Потом, потом, — устало махнула та рукой, — проводите меня к дочери.

Эделия мирно спала. Нежно розовеющий румянец не давал повода усомниться в том, что она уверенно идет на поправку. Корделия нежно погладила дочь по золотистым волосам. Жалость к славной девочке, которую она сделала простой игрушкой в своих мстительных планах, подкатила комком к горлу. Какая месть? Кому мстить? За что? В ее-то годы? Удалиться в деревню, нянчить внуков, распоряжаться насчет рождественского гуся! Да-да, вдруг подумалось герцогине, — внуков и гуся! Картина мирной деревенской жизни во всей ее красе — с летней истомой и комарами, осенней распутицей и лаем собак, загоняющих оленя, зимними темными вечерами, весенним звоном колокола над маленьким сельским кладбищем, вдруг стала герцогине столь отрадна, что, казалось, и сил-то не достанет дождаться, когда можно будет все это воплотить.

Быстро поцеловав дочь, герцогиня последовала за графом в его кабинет. Она шла за ним по коридорам и лестницам и думала о том, что вот ведь — идет перед нею совершенно незнакомый человек, на химеру любви к которому она потратила почти всю свою жизнь.

Сумрак графского кабинета, казалось, только подчеркивала единственная свеча, стоявшая на столе. Герцогиня и граф молчали. Каждый о своем. Ну, мысли их в чем-то были схожи, конечно. Каждый из них осознавал, что глуп. Граф изредка поглядывал на сидевшую напротив в кресле даму. Не было в этой светской даме в возрасте ничего от той чаровницы-злодейки, что вот уж двадцать с лишним лет жила в его душе. Ну да, красивая еще дама. Но усталость во всем облике и почти нарочитая приземленность взгляда полностью разрушали дорогой образ.

Проще всего для обоих было бы расстаться тотчас. И постараться позабыть об этой разочаровывающей встрече. Вычеркнуть ее из жизни. Постараться спасти ту глупую страсть, что так долго их питала. Но… они сами бы себе в том не признались, но надо же и поговорить в конце-то концов! Лучше поздно, чем никогда. Удовлетворить болезненное любопытство, столько лет мучившее их обоих.