К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины

– Вот так. Супер. Теперь ты можешь отломить отсюда кусок кости? Отлично. И то же самое из другого ботинка. Сейчас я достану второй контейнер.

Мы проделали то же самое с другим ботинком. Когда все было сделано, я сняла маску и перчатки, пометила контейнеры и убрала маску, перчатки и нож в отдель-ный пакет.

– Эй, не выбрасывай нож, – попросил Бениньо. – Лучше отдай мне. Я очищу его и сохраню.

Я позволила ему залезть в рюкзак и достать нож. В нескольких метрах от нас была глубокая трещина, поэтому мы собрали все видимые останки и аккуратно сложили их в темную трещину, сохранив координаты GPS.

– Теперь дай помолиться, – попросила я.

Бениньо стоял, почтительно склонив голову и заложив руки за спину.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя и на земле… И на земле… Как на небе.

Мой голос пресекся. Вот уже сорок лет, сколько я себя помню, я день за днем читаю Отче наш. Теперь же глаза наполнились слезами, я моргала, встревоженная тем, что знакомые слова куда-то пропали, так как множество неведомых до той поры переживаний охватило меня.

– И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Аминь.

Фарман, наш повар и управляющий Базовым лагерем, сказал, что сохранит взятые образцы на льду. Я отправила еще одно сообщение Секвойе, и на этот раз ответ пришел быстро. Ни ее отец, ни брат не носили таких ботинок.

Черт. А я так надеялась, что это они. Мне больше нечего было предложить им, матери и дочери, они так и будут страдать дальше, пребывая в неизвестности. Их неутоленное горе резко противоречило факту наличия в холодильнике неопознанных образцов ДНК. Какой смысл в этих образцах, если их нельзя сравнить с ДНК членов семьи погибших. Я слишком хорошо это понимала. Моя мать умерла, страдая от той же боли. Отец никогда не мог говорить об этом, еще до того, как болезнь Паркинсона лишила его способности говорить вообще.

Увиденное оставалось со мной, вплетая кошмарные темы в беспокойные видения на большой высоте в течение следующих дней, которые и без того стали похожи на скверный сон. Лавина, очень напоминавшая ту, что унесла тех отца и сына, снесла третий лагерь внизу, пощадив жизни, но лишив нас тщательно подготовленного снаряжения, палаток, припасов и кислорода. Моя вторая попытка подняться на вершину К2 закончилась проклятым сочетанием мерзкой погоды и невезения. Я не знала, потяну ли я третью попытку, физически, финансово или эмоционально. В тот момент я чувствовала себя так, словно меня раздавили катком.

Чем больше восхождений я совершаю, тем чаще вижу, как повторяется одна и та же история. Динамика делового мира, моя предыдущая жизнь, будь это к лучшему или худшему, отражает динамику восхождений: то, как мы учимся, взаимодействуем; что происходит во время подъема и неудач, как меняется культура команд-ной работы, сотрудничества. Я действительно считала, что диплом MBA поможет найти решение любых проб-лем, отделявших меня от вершины. Горы исправили мою ошибку.

Тем не менее друзья приветствуют меня, как героиню, потому-то, возвращаясь из очередной экспедиции, я с нетерпением жду встречи с ними. Мой муж, с которым мы вместе уже более 20 лет, – целый мир для меня, и с тех пор, как я была ребенком, с тех пор, как моя собственная семья распалась, я нашла убежище в создании особой семьи, где бы я ни оказалась. Мои друзья – первые, кому я озвучиваю все свои мечты, надежды и страхи. Когда я возвращаюсь домой с триумфом, они помогают мне не слишком погружаться в эйфорию от победы. Если возвращаюсь с неудачей, они снова вселяют в меня оптимизм. Джонатан не спешит разделять мой оптимизм, пока он не будет подкреплен цифрами.

В момент знакомства с мужем я пребывала на вершине мира и, говоря об этом, я имею в виду вовсе не Эверест. Я жила в Лондоне, только что получила диплом MBA, имела успешную карьеру в финансовой сфере. Джонатан, корпоративный бухгалтер, выживший в ледяной пропасти английской школы-интерната, где учился с 7 лет, счел все вышеперечисленное неотразимо сексуальным. Он обожал мой «дух приключений», подразумевавший рискованные действия, в том числе умение повернуться на пятках, запрыгнуть на лыжный подъемник (хвать за перекладину!), готовность сделать все возможное, чтобы не опоздать на сафари. Мне кажется, все это лучше всего можно охарактеризовать словом «веселье»; благовоспитанные маленькие мальчики в английских школах-интернатах незнакомы с этим техническим термином. Кроме того, тогда Джонатан не знал (и узнал лишь позже, когда об этом стало известно и мне), что в моей жизни произошли ужасные события, которые не прекращали тревожить меня. Я просто очень хорошо умела никогда не говорить о них.