К вящей славе божией!

– Я завтра приглашен для участия в царской соколиной охоте, – сказал маркиз. – Так что можете не торопиться, дон Федерико. Какие здесь соколы! Московский царь знает толк в соколиной охоте!

– Я не охотник, маркиз.

– Вот как? Правда? Жаль! Это весьма и весьма увлекательно. Но, впрочем, у вас будет больше времени для решения ваших дел. У вас есть еще, что мне сказать?

– Нет, монсеньор!

–Тогда прошу меня простить, дон Федерико.

Маркиз вернулся осматривать свое охотничье снаряжение. Он не мог ударить в грязь лицом перед этими русскими…

***

Монтехо покинул посла и отправился в свои покои. Там его уже ждал худой человек, низкого роста, с козлиной бородкой. Одет он в потрепанный выцветший кафтан. Его сапоги сбиты и были человеку явно не по ноге. Слуги не хотели пускать его дальше приемной.

– Имею дело до господина де Монтехо, – произнес он на довольно неплохом испанском языке.

– Я и есть дон Федерико де Монтехо.

– Тогда прикажите, ваша милость пропустить меня.

Монтехо сделал знак слугам. Незнакомец вошел в покои испанского кавалера.

– Я зовусь Иваном, ваша милость, – произнес незнакомец по-русски.

– Просто Иваном? – по-русски спросил Монтехо.

– А большего вашей милости знать не надобно. Кто я и откуда. Зачем оно вам? Но услуги вам я могу оказать большие.

– Не задаром конечно? – усмехнулся Монтехо.

– Не задаром.

– Но как могу я платить неизвестно кому?

– Я говорю на пяти языках, господин. А на одежку мою не смотри. Это для неприметности. Я знаю все, что делается в Приказе тайных дел. Как только вы услышите мои новости, то сами захотите платить.

– И что это за новости?

– Касаемые положения дел в Украине…

****

Федор понял, что этот человек много знает. Скорее всего, он узнает новости не сам. Ему их кто-то передает. Нужно спросить у Башмакова кто это может быть.

Иван рассказал об аресте гетмана Многогрешного и о том, что Москва прочит в новые гетманы Самойловича. И Самойловичу будет навязан новый договор с царем, который еще больше ограничит власть гетмана.

Царь Алексей тянет руки к Украине и не только к Левому берегу. Но и Правобережье должно попасть под влияние царя. Ордену это не понравиться…

***

– А есть при дворе царя люди, что на восток смотрят? – спросил Монтехо.

Иван усмехнулся. Он понял, о чем говорит испанец.

– Дак многие бояре великие не любят западников подобных Матвееву. Видят они в том угрозу местам своим и знатности своей. Ведь Матвеев сколь раз говорил, что местничество18 отменить следует. А что будет ежели то свершится? Дак любой, кто пошустрее и умнее великих бояр обгонит. Многие токмо на знатности своего рода и держаться. А сами ничего не значат. Говорят они: «Тако от предков повелось, выделять по знатности рода да по заслугам отцов и дедов!»

– Но положение Матвеева крепко при дворе? – спросил Монтехо.

– Очень крепко. Особенно, после того как родила царица Наталья Кирилловна сына Петра. У государя-то крепкого мужского потомства нет. Царевич Федор скорбен телом. Царевич Иван – умом.

– Но Петр младенец. Кто знает, что из него вырастет? Власть наследует Федор Алексеевич.

– Оно так, – согласился Иван. – Но Федор хоть и телом слаб, но умом велик. При нем дружки, что похлеще Матвеева за перемены стоят.

Де Монтехо понял, что этот человек весьма хорошая находка для Ордена. Но для Москвы он большим врагом стать сможет. Потому его держать надобно крепко в руках.

– Господин понял, что я могу? – спросил Иван.

– Да. Я дам тебе тысячу золотых сегодня. Но в будущем ты станешь докладывать обо всех новостях мне пока я здесь, или моему агенту, когда я покину Москву.

Иван сгреб тяжелый кошель с золотом. Он получил целое состояние и подумал, что иезуиты умеют ценить людей по уму. Не то, что толстые тугодумы бояре, от которых копейки не дождешься…

***

Монтехо переоделся в русское платье. Кафтан со стоячим воротом, шапку соболем отороченную. Он превратился в одного из знатных щеголей, коих на Москве было много.

В доме у Башмакова всегда было много просителей. Приходили к нему дети дворянские, приходили бояре, ибо знали о влиянии большого дьяка. Одни просили для себя выгодного места, иные тяжбу выиграть желали, и слово дьяка Тайного приказа многое могло поворотить в их судьбе.

Федор сунул слуге дьяка золотой и попросил его уговорить господина принять его первым. Слуга быстро спрятал монету и провел сына дворянского через ход тайный.

Башмаков был искренне удивлен приходу Федора. Но при слуге вида не показал, что его знает. Даже изобразил раздражение.

Когда они стались одни, спросил:

– Ты с чего это сам ко мне заявился? Не стоило этого делать.

– Но не мог я по-иному, Вася.

– Дементий, – поправил его дьяк. – Государь дал мне свое высокое соизволение именоваться Дементий Минич. Но для тебя я могу быть просто – Дементий, ибо знакомцы мы с тобой давние.

– Приходил ко мне человечек один. И много чего порассказал интересного. Не от тебя ли он был?

Башмаков не понял, о чем говорит Федор, и попросил рассказать подробнее. Тот рассказал. Большой государев дьяк был искренне удивлен.

–Этакой прыти я не ожидал. Кто же это мог сделать? И по описанию не разобрать кто такой.