К вопросу о миражах

В этот момент в палату вошла медсестра и сказала, что пора заканчивать разговор, больному нужно сделать укол. Женя на листочке бумаги написал телефон отделения милиции, отдал его медсестре и попросил ее информировать о состоянии больного.

Выйдя из больницы, Кудрин направился на работу, находясь под сильным впечатлением от беседы с Борисом Волком.

Когда он приехал в отделение милиции, Николаева на месте не оказалось, и, чтобы не терять времени, позвонил дежурному по исполкому за информацией о Нефедове. Там ему ответили, что он уже не работает в исполкоме, а в настоящее время трудится начальником ЖЭКа в Хлебозаводском проезде.

«Так это же здесь совсем рядом, на нашей же улице, — подумал Кудрин, — надо прямо сейчас туда сходить».

Уже через полчаса Женя входил в цокольный этаж девятиэтажного дома, где располагался ЖЭК. Он подошел к двери, на которой висела табличка «Директор», и зашел в небольшой кабинет. За письменным столом сидел немолодой человек с красиво уложенными волосами на голове. Он восседал на стуле как сорокалетняя бальзаковская женщина на пуховых креслах после утомительного бала. С первого взгляда ему нельзя было дать больше сорока лет, но проступающая седина и морщины на лице говорили об обратном. В то же время ухоженность рук и ровно подстриженные усы явно намекали на его принадлежность к особой «касте» советского общества.

Нефедов встал из-за стола и ленивой походкой подошел к вошедшему Кудрину. Женя увидел его неподвижные глаза, которые говорили о глубокой грусти этого человека, а взгляд — проницательный и тяжелый — оставлял неприятное ощущение.

— Вы ко мне, молодой человек? — спросил он.

— Да, к вам, Михаил Николаевич, — сказал Женя, показывая ему свое удостоверение личности.

— Прошу вас, Евгений Сергеевич, присаживайтесь на стул, — сказал хозяин кабинета, рукой указывая на одиноко стоящий у стены стул.

— Я к вам по одному неординарному вопросу, — начал говорить Кудрин. — Шесть лет назад у кафе на Старокаширском шоссе была драка, в результате которой погиб молодой парень. Казалось бы, что виновный найден и понес заслуженное наказание, но, просматривая недавно в архиве то уголовное дело, я отметил в нем много нестыковок и непонятностей. К тому же работники того кафе сказали мне, что тогда эту драку инициировал и потом ударил камнем парня ваш сын Дмитрий. Как рассказывал официант, Дмитрий часто туда заходил со своими дружками и зачастую в пьяном виде затевал драки и приставал к девушкам.

— Но ведь убийцу же нашли тогда и посадили, — проговорил Нефедов.

— У меня в связи с вновь открывшимися обстоятельствами складывается ощущение, что тогда посадили невиновного человека, — ответил Кудрин, — может быть, вы мне расскажете, как все было на самом деле.

Нефедов достал носовой платок, вытер пот со лба и накатывающие слезы на щеках.

— Моего сына уже нет в живых, — выдавил из себя Нефедов.

— Извините, не знал, — ответил Женя.

— Несколько лет тому назад, — продолжал он, — Димка поехал летом с друзьями в Ялту. Там он напился и избил мужчину, который оказался прокурорским работником Крыма. А потом — арест, суд и три года колонии. Я сколько раз его предупреждал, пытался оградить его от сумасбродства в нетрезвом состоянии, но все оказалось тщетным. А в прошлом году он погиб на зоне, как позже сказали — в результате несчастного случая. Тогда мы и похоронили нашего Диму, а я лишился своей работы в исполкоме и был назначен на эту, так сказать, «блатную» должность.

— Я соболезную вашему горю, — тихо проговорил Кудрин, — но, может быть, вспомните про тот трагический случай у кафе.

Нефедов немного успокоился и снова уставился на Женю своим тяжелым взглядом.