К востоку от Эдема

– Да, но человеку нет покоя, если он знает, что можно сделать землю богаче. Я вот подумал, что если пробурить в пласте тысячи скважин и открыть путь воде, она может его растворить. А потом я провел опыт, пробурил в пласте отверстие, заложил несколько шашек динамита и взорвал. Пласт в том месте раскололся, и вода прошла вниз. Господи, сколько же потребуется динамита, чтобы взорвать весь пласт! Я вот прочел, что один швед, тот самый, что изобрел динамит, придумал новую взрывчатку, более мощную и безопасную. Возможно, это и есть решение проблемы.

– Его хлебом не корми, только дай что-нибудь изменить, – насмешливо и в то же время с неподдельным восхищением сказал Луис. – И все-то ему не так.

Сэмюэл улыбнулся в ответ:

– Говорят, когда-то люди жили на деревьях. Но потом кому-то из них разонравилось перескакивать с ветки на ветку, а иначе ты бы до сих пор так и не спустился вниз и не ходил бы на двух ногах. – Сэмюэл снова весело рассмеялся. – Так и вижу себя со стороны. Сижу на грязной куче, весь в пыли, и мысленно занимаюсь сотворением мира. Ну прямо как Господь Бог. Только Всевышний увидел свое творение, а мне этого не дано. Разве что в мечтах. В один прекрасный день наша долина станет сказочно богатой и сможет прокормить весь мир. Вполне вероятно, именно так и случится. И жить здесь будут тысячи счастливых людей… – Сэмюэл оборвал речь на полуслове, глаза его затуманились, а на лицо легла тень грусти.

– Выходит, здесь действительно подходящее место, чтобы прочно обосноваться, – заметил Адам. – Если у долины такое будущее, то где же еще растить детей, как не в этих краях?

– И все-таки кое-что мне неясно, – продолжил Сэмюэл. – Над долиной висит непонятный мрак. Не могу объяснить, что он собой представляет, но чувствую его присутствие. Иногда в ясный погожий день он будто затмевает солнце и поглощает свет, как присосавшийся паразит. – Голос Сэмюэла становился все громче. – На долине лежит проклятие неведомых темных сил. Не знаю, как понятнее объяснить… Словно ее преследует древний призрак со дна мертвого океана, что находится под землей, наполняя воздух предчувствием беды. Здесь скрывается какая-то загадка, сродни затаенной скорби. Не понимаю ее смысла, но вижу и чувствую ее в здешних людях.

Адам зябко поежился.

– Совсем забыл. Я же обещал жене вернуться пораньше. Кэти ждет ребенка.

– Но у Лайзы уже готов ужин.

– Объясните причину, ваша супруга все поймет и не обидится. Кэти неважно себя чувствует. И большое спасибо, что рассказали мне о воде.

– Я нагнал на вас тоску своей болтовней?

– Вовсе нет. Просто это наш с Кэти первый ребенок, и сейчас ей очень плохо.

Всю ночь Адам боролся с одолевающими душу сомнениями, а на следующий день поехал к Бордони, ударил с ним по рукам и стал законным владельцем усадьбы Санчесов.

Глава 14

1

Об американском Западе тех лет можно рассказывать до бесконечности, и не сразу сообразишь, с чего начать. За одной историей тянется сотня других, и тут важнее всего решить, которую из них рассказывать первой.

Помните, Сэмюэл Гамильтон упомянул о вечеринке в школе Пичтри, на которую отправились его сыновья. В те дни провинциальные школы являлись центрами культурной жизни. Протестантские церкви в городах и поселках боролись за право существования в стране, где они появились сравнительно недавно. Католическая церковь обосновалась здесь гораздо раньше, успела пустить глубокие корни и пребывала в состоянии безмятежной дремы, замкнувшись в узком кругу традиций. А тем временем католические миссии приходили в упадок, обветшалые крыши обваливались, а разграбленные алтари стали пристанищем для голубей. Библиотеку миссии Сан-Антонио, состоящую из множества книг на латыни и испанском, выбросили в хлебный амбар, где крысы погрызли кожаные переплеты. В провинции средоточием науки и искусства стала школа, и школьный учитель трепетно хранил и поддерживал священный огонь знаний и красоты. В школу приходили послушать музыку и обсудить важные вопросы, здесь же голосовали во время выборов. Все важнейшие события общественной жизни, будь то коронация самой красивой девушки на майском празднике, панегирик в честь скончавшегося президента или танцы до упаду, происходили в здании школы. Школьная же учительница являлась не только общепризнанным эталоном и безусловным общественным лидером, но и самой завидной невестой во всей округе. Если сын женился на школьной учительнице, все семейство ходило с гордо поднятой головой, а ее дети считались умнее всех остальных ребятишек, как благодаря хорошей наследственности, так и надлежащему воспитанию.