Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

То же семейство? Похоже, что да. Дарр Дубраули полетел в ту сторону и нагнал их, когда серые звери добрались до разбитых плит посередине моста. С одной из высоких опор, увенчанных каменными орлами и потухшими фонарями, он следил за ними, а потом перелетел на следующую. Серые звери голов не поднимали: им в небе высматривать нечего. Но когда они добрались до конца моста и молодые проползли под забором, крупный вожак поднял морду к той опоре, на которой сидел Дарр Дубраули. Их взгляды надолго встретились.

Строения на другом берегу по большей части пустовали; среди фабрик, складов и гаражей многие сгорели дотла, но другие уцелели, и в них теперь жили Люди, которым больше некуда было идти. В разбитых окнах мерцал свет. Из треснувшей трубы хлестала вода, и Люди — преимущественно самки — выстроились, чтобы набрать ее в бутыли и ведра. Со всех сторон слышались выкрики и разговоры. Серые звери избегали этих Людей. Дарр Дубраули видел, как они выбрались на заросшую сорняками площадку с чахлым городским деревцем у кирпичной стены и пропали. Он уселся на фонарный столб и принялся ждать. Приближалась ночь, и ему не стоило оставаться одному на открытом месте, но что-то заставило его задержаться и смотреть туда, где скрылись серые звери, — хотя он все равно нервно поглядывал наверх. На высоких крышах часто гнездились Ястребы: охотились на Кроликов в траве, на Голубей — и на Ворон.

Из укрытой травой норы под стеной здания показалась морда. Старший. Он посмотрел на Ворону, а Ворона — на него.

Ищешь что? — спросил зверь.

Вороны и другие создания не говорят одинаково, а уж тем более на одном языке — но прежде, чем Дарр осознал невозможность происходящего, он ответил:

Да нет, ничего.

У нас лишних объедков нет, сообщил зверь.

Да нет же, нет, сказал Дарр Дубраули.

Так зачем следил за нами? Мы звери бедные.

Дарр Дубраули, который и сам не знал ответа, промолчал. Глаза у зверя были желтыми, как у Сокола, но теплыми и тревожными. Дарр спросил: Как это вышло, что ты можешь со мной говорить, а я — с тобой?

А мы разве говорим? — поинтересовался зверь.

Он выбрался из норы и отряхнулся от носа до хвоста, поднял заднюю лапу, дернул ею, словно что-то отбрасывал, потом повторил то же другой лапой и потрусил прочь.

Лети за мной, если хочешь, сказал он. Мне нужно кое-куда добраться. Можем заодно познакомиться. Если еще незнакомы.

Койот, сказал я Дарру Дубраули. Это слово он не мог произнести, хоть и пробовал несколько раз, но тщетно. В любом случае зверь назвался другим именем, которое Дарр Дубраули тоже произнести не может: выходит только его обычное подражание тихому, спокойному и вопросительному собачьему «гав».

Уже должна была наступить ночь, но она почему-то задерживалась, словно солнце зависло на самом горизонте и не стало опускаться дальше. Дарр Дубраули следовал за зверем по заброшенным развалинам на берегу реки; незамеченными они пробирались мимо Людей, и те казались тусклыми, почти бесплотными. Света хватало для полета, и Дарр иногда летел, иначе не смог бы угнаться за побежкой Койота.

Зверь сказал Дарру, что он не из этих мест; не городской, нет: ему в городе не рады, и если Люди его поймают, прикончат без сожаления.

Само собой, сначала пусть поймают, а уж потом судят, сказал он. Если вообще будет суд, а его-то не будет, потому что меня не поймают, так что идем дальше.

Дарр попытался расспросить зверя о его странствиях, узнать, где он был, но млекопитающие, похоже, не чувствуют четырех направлений, так что ведать не ведают, где находятся в большом мире, хотя некоторые из них могут по запаху отследить свой извилистый след и вернуться откуда угодно куда угодно. И в темноте тоже.

Значит, оно далеко, сказал Дарр Дубраули, место, откуда ты пришел.

Не могу сказать.

Долго идти оттуда сюда?

Койот не ответил.

Ты всегда знал Людей?

«Знал Людей»? Да я их создал!

Ты создал Людей?

Ну, они сами так говорят.

Темные улицы тут и там освещали костры, которые Люди развели в высоких металлических бочках, и свет из окон, где каким-то образом присвоили свет города. Койот обходил световые пятна; на миг он задержался что-то куснуть. Пожевал, словно вкус ему не понравился, с отвращением поджал черные губы и проглотил. И непрестанно искал глазами угрозу.

Есть такая история, сказал он и потрусил дальше.

Я слушаю, сказал Дарр Дубраули.

Значит так, начал Койот. Была такая гигантская птица. А Людей тогда не было[107]. И эта птица ловила всех животных, уносила их на небо и там ела. И поймал этот летун, например, Жабу и взял ее в жены. А эта Жаба была теткой Орла, а он — моим дядей.

Жаба? Орла?

Это они так говорят, пояснил зверь и тихонько фыркнул. Дарр Дубраули решил, что он так смеется.

И что? — спросил Дарр Дубраули.

И то, что я, вот лично я забрался на небо. А Жаба мне и рассказала, как убить ее мужа, и выходит так, что я его убил. А дядя-Орел меня научил, что делать дальше. Нужно мне было отрезать мертвой птице крылья и выдернуть большие перья одно за другим...

Тут Дарр Дубраули, который как раз присел на фонарный столб передохнуть, плотнее сложил крылья и подобрал хвост.