Кабахи

Да, а вот конь… Конь просто замечательный. Грех запрягать такого скакуна в плуг. Надо еще раз навестить доктора; Шавлего почему-то тянет к этому странному человеку. Он очень переменился, стал совсем не тот, что прежде. И дядя Нико тоже стал каким-то другим. А может быть, сам Шавлего переменился? Бедная Сабеда, дом вот-вот обрушится у нее над головой, надо бы его подправить, укрепить… А молодежь разрушает то, что уже построено, разваливает, обстреливает камнями… Нет, что-то где-то явно расстроилось, что-то нужно исправить и укрепить…

Ведь и ветка не шелохнется, если не подует ветер.

Глава восьмая

1

Дядя Нико обвел взглядом собравшихся у него в кабинете членов правления и бригадиров и обратился к агроному:

— Ну, так как же, дочка, начинать нам пахоту под озимые?

Русудан, успевшая трезво оценить положение, пошла на уступку:

— Ладно, будем палить пожню у большого дуба, но только ту часть, которая сильно заросла сорняками. На остальной площади стерня должна быть запахана в землю, чтобы в ней и сгнила.

— Огонь ведь уничтожает сорняки — разве это не на пользу идет?

— Уничтожает, но не полностью: семена некоторых трав могут все же сохранить способность к прорастанию. А почва теряет влагу, крошится, и ее плодородность падает. Почему вы меня не послушали и не прицепили к комбайну культиватор? Вот как раз заведующий сушилкой здесь — пусть он сообщит правлению данные об урожае, и рассчитаем число тонн на гектар. Сколько собрано зерна, Лео?

— Никаких данных у меня нет. Я взвешиваю только то зерно, что поступает ко мне. А там, за деревней, комбайн работает, как молотилка, — говорят, еще две скирды стоят нетронутые. И в Подлесках молотят на трех гумнах, сегодняшний обмолот еще и не привозили. Так что я пока ничего не могу сказать.

— А я могу. Я ходила и за деревню, и в Подлески, и на берег Алазани. И знаю, сколько хлеба уже сдано в сушилку. По моим подсчетам, получилось примерно семь с половиной центнеров на гектар.

— Так чего тебе еще нужно? В прошлом году взяли с гектара семь центнеров. Двадцать пять никогда не соберем, это же не ветвистая пшеница.

— Нам и без ветвистой пшеницы надо собирать побольше хлеба, Сико. Когда еще до нее дойдет дело, а кашу маслом, говорят, не испортишь. — Реваз, положив ногу на ногу, обхватил большими руками колено.

— Хорошо, согласен. Будем палить у большого дуба, а на остальные участки сразу пошлем тракторы. Это я беру на себя.

— Но, повторяю, палить стерню только между дорогой и кустом боярышника, там, где комбайн не брал под корень — Русудан смотрела в лицо председателю твердым взглядом.

— Ладно! — коротко заключил председатель. — Вопрос решен. Только надо как можно быстрее вывезти обмолоченную солому с полей.

— Дозволь мне сказать слово по-простецки, Нико.

— Ну давай, Элизбар, что ты хочешь сказать?

— Не будем больше складывать солому на краю участков. Раз уж потратим средства и труд — отвезем ее сразу к хлеву.

— Правильно! — согласилась с заведующим животноводческой фермой Русудан. — В прошлом году всю солому растаскали прохожие, и зимой нам не хватило грубых кормов. Давайте хоть в этом году распорядимся поумней. Прав был ветеринарный врач, когда корил нас за это. Давайте же постараемся, чтобы весной не было больше падежа скота.

— Кстати, так оно будет и бережливей — не придется зимой опять тратить время и силы на привоз соломы с поля. Одним выстрелом двух зайцев убьем. — Реваз переменил ногу и обхватил теперь другое колено.

Председатель долго молчал, рассматривая свои руки, сложенные на столе.

— Ты, конечно, прав, Элизбар… Только придется нам все же сначала скопнить солому на краю участков. С пахотой задерживаться нельзя. И надо еще вовремя позаботиться об отборе семенного зерна. С одним только триером не управимся — придется посадить женщин, чтобы руками перебирали. Закончим уж с семенным зерном, засыпем его и скинем с плеч эту заботу.

— Только не будем больше хранить его в старой церкви, а то опять придется осенью покупать семена в Акуре или в Ахалсопели.

— А где же его хранить, дочка, другого-то места у нас ведь нет!

— Амбар нужен. Надо построить сухое зернохранилище. В церкви одно-единственное окошко, да к тому же до того узкое, что сквозь него и воробей не протиснется. Сырость там такая, что за неделю зерно прорастает.

— Русудан права. Нам необходим амбар, хоть для семенного зёрна.

Председатель даже не оглянулся на Реваза — словно и не слышал, что тот сказал.

— Женщин созвать поручаю тебе, Сико. Скажи Марте Цалкурашвили, пусть будет за старшую. Она уже, должно быть, поправилась. Ну-ка, Тедо, что там у тебя еще?

Рыжеволосый бригадир растерянно заморгал и прочел скороговоркой:

— Сенокос на горе Пиримзиса.

— Да, на это дело не легко будет народ подобрать. Косить умеют далеко не все, а молодежь и не старается научиться. Ну, Эрмана, говори — кто из твоих комсомольцев поедет в горы траву косить?

— Так сразу не сумею сказать. Кто там у нас из ребят умеет косить, ума не приложу. Вот, может, Джавахашвили справится.

— Какой Джавахашвили?

— Дата.

— Это один. Еще кто?

— Coco умеет, сын Тонике, да он не поедет.