Кабахи

— Лучше поздно, чем никогда. Ты что, недоволен мною? Сказано — пусть собака зайца повернуть заставит, и на том спасибо!

— Тебе — спасибо, а в Автандила спрос другой: я ему поручил привезти семена до полдника.

— У Автандила гости — будущий тесть пожаловал. Вот он и попросил меня вместо него съездить.

— Ну?

— Ну, ну, ну! Что ты пристал ко мне, точно следователь! Как только я достал лошадь, тотчас и поехал. Арба-то была, а запрягать в нее нечего.

— Ты чего раскричался? Давай потише! И арбу и лошадь я Автандилу оставил.

— Ту лошадь, что ты оставил, Георгий Баламцарашвили увел — понадобилось ему на мельницу за мукой поехать.

— Что, что? Георгий лошадь увел? А кто ему позволил?

— Знаешь что, друг? Это я на правое ухо глуховат, а левым, если за Алазани чихнут, я и то отсюда услышу. Почем я знаю, кто позволил? Да и на что ему позволение — он все колхозное добро своим считает.

Реваз замолчал. Через некоторое время, однако, молчание стало его тяготить, и он заговорил снова:

— А эту лошадь где ты достал?

— Достал не я, я только запряг.

— Чья она?

— Безбородого Гогии.

— Что? Гогия лошадь тебе одолжил?

— Ну да, одолжил! Он палкой меня со двора прогнал!

— Так как же?..

— А так, что Шавлего перескочил через забор и увел ее силой. Она там же около дома паслась, на краю виноградника.

— Шавлего что-то в последнее время действует вовсю!

— Заодно он отругал Гогию как следует! В поле, говорит, трактор простаивает, а ты тут развалился и кобылу свою разбаловал! Если, говорит, осенний сев провалится, ты в первую голову будешь отвечать. Гогия оторопел — я-то, мол, при чем? А Шавлего вскочил на неоседланную лошадь и давай оттуда вскачь.

— Ему только покажи коня! Вот уж лошадник! Кстати, что он сказал, узнав, что Нико изодрал на клочки стенгазету? Я же знаю, что все это дело — его затея!

— Что он мог сказать? Улыбнулся и посоветовал нам собрать комсомольское собрание.

— Какой в этом толк?

— Шавлего обещал вызвать из Телави секретаря райкома комсомола и привести на собрание этого… твоего дядю Нико.

Реваз улыбнулся и украдкой глянул на Шакрию.

Тот, держась за перекладину арбы, шел за нею, поглядывая исподлобья на спутника.

— Так, по-твоему, Шакрия, дядя Нико только мой и больше ничей? Ну ладно, раз вы так решили, постараюсь привести на ваше собрание и членов партии, если, конечно, комсомольцы не будут иметь ничего против. Молодец Шавлего! Этот парень начинает понемножку мне нравиться.

— Находишь в нем какие-нибудь недостатки?

— Без примеси и золота не бывает. Ну, может, он и впрямь золотой парень… Очень все хвалят вашу стенгазету. Жаль, я не успел ее посмотреть!

— Не огорчайся, что не видел. Там и тебе досталось немножко.

— В самом деле? А я и не знал. Совсем интересно!

— Ну, не так чтобы очень… Интересно было главным образом дяде Нико.

Когда добрались до верхнего конца виноградника, лошади стало совсем тяжело.

Реваз бросил уздечку, присоединился к Шакрии, и оба стали толкать телегу сзади.

Лошадь кое-как дотащила груз до деревенской окраины и остановилась. Ни понуканиями, ни хворостиной не удалось заставить ее сдвинуться с места.

— Постой, дай ей отдохнуть — шутка ли, столько мешков везти!

Шакрия отошел от телеги и взглянул на небо.

— Хлынь уж или прояснись, чтоб тебе обвалиться! Что слезишься, как плаксивая девчонка!

Реваз в свою очередь посмотрел вверх и заморгал сразу намокшими ресницами.

— Не думаю, чтобы полило по-настоящему. — Он внимательно посмотрел на лошадь.

Впалые бока усталого коняги ходили ходуном. Ноздри его раздувались, две струи влажного воздуха с шумом вырывались из них.

Бригадир отер ладонью мокрое лицо и повернулся к Шакрии:

— Знаешь, что я тебе скажу, Надувной?

— Приказывай, товарищ бригадир. — Шакрия старательно стряхивал воду с рукавов рубахи.

— Мы на этой лошади зерно до склада не дотащим.

— А что делать? Выпрячь лошадь, а мне улечься на ночь под арбой, как дворовому псу? Вот, если сам согласен…

— Да что ты, ей-богу, чуть что, прямо к горлу кидаешься! Послушай, что я скажу!

— Ну говори, ладно — не устраивай целую историю из-за пустяков. Всего-то дела — мешок-другой пшеницы до места довезти. Видишь — я промок до самых костей.

— Слушай, ты, давай-ка укороти язык, думаешь, очень приятно слушать твою дурацкую болтовню?

— Ладно, не кричи — говори, что тебе нужно.

— А вот что. Мы на этой лошади зерно до склада не дотащим. Надо оставить его у кого-нибудь тут, на окраине деревни. Посмотри на тучи — видишь, куда они повернули? Дождя, наверно, больше не будет. Завтра, как только выйдет солнце и подсушит землю, мы эти семена сразу вывезем в поле. Отсюда везти недалеко. И сегодня мучиться не придется, и на завтра дело себе облегчим. Что скажешь, Надувной? Ваш дом ближе всего отсюда. Отвезем к вам?

Шакрия посмотрел задумчиво на бригадира — довод показался ему убедительным.

— Черт с ним, отвезем, раз ты так хочешь. Мне места не жалко. Только уговор: за это сегодня ты сам отведешь лошадь к Гогии и завтра заботу об этой пшенице возьмешь на себя.

5