Кабахи

Купрача посмотрел на засаленный кусок холстины на стене, возле двери, сразу догадался, что под ним скрывается баранья туша, и остался очень доволен.

— Вы хорошо сделали, что вместо стола поставили там бочку.

— Серго сказал, что стол будет бросаться в глаза, а на бочку никто не обратит внимания.

Купрача улыбнулся с отцовской гордостью:

— Дельный парень растет. Мангал достали?

— Достали. Но не разводить же огонь для этих крестьян!

— Клиент есть клиент. На деньгах не написано, кто их заплатил. Слушай теперь. Мне нужно хорошее вино, неразбавленное. У меня в столовой все вышло.

— Есть у меня десятиведерная. Много тебе нужно?

— Литров семьдесят хватит.

— Сейчас возьмешь?

— Сейчас.

— Ты на машине?

— Да.

— А вино опять для той шайки?

— Для них.

— Никак от компании не отстанешь?

— Не отстану. Завтра они кончают работы, и по случаю шабаша…

— Какой богач! Добро в воду выкидываешь?

Купрача засмеялся, показав красивые, ровные белые зубы.

— «Что хранишь ты, то пропало, что ты отдал, то твое», — сказал Руставели.

— Счастливчики ты и Лео! Одного Шекспир уму-разуму учит, другого Руставели.

— Потому-то мы оба всегда в выигрыше. Нынче атомный век, и вот тебе от меня поучение. Запомни: раньше скупостью добро наживали, а теперь только щедрый может нажиться. Не посеешь — не пожнешь.

Из занавешенного закутка вышли крестьяне.

— Ну-ка, хозяин, подсчитай наши убытки!

Вахтанг заметил, как вспыхнули четыре пары глаз, и поспешно задвинул ящик, набитый пачками ассигнаций, Потом пододвинул к себе несоразмерно большие счеты.

Губы Купрачи тронула насмешливая улыбка.

Глава четвертая

1

Все болото было изрезано узкими, мелкими канавами. Место, где из земли била вода, заметно понизилось, ушло вглубь и напоминало издали кратер вулкана, в котором все еще бурлит и бормочет неостывшая лава. К этому кратеру сбегались все каналы, подобно тому как в большом городе улицы сходятся на центральной площади. Вода, просачивавшаяся в почву из этой впадины в течение десятков лет, сейчас возвратилась к своему истоку, чтобы отсюда, по глубокому главному каналу, стекать в Алазани. Земля вокруг местами уже подсыхала. Жирная, черная, омытая дождевыми водами почва проглядывала пятнами среди камышовых зарослей.

«Если зима будет сухой и теплой, я подпалю камыш, и в январе же перепашем все болото. Потом, на пороге весны, запашем во второй раз. Здесь уродится столько арбузов и дынь, что дохода с них хватит на несколько деревень. Это ведь огромная полезная площадь! А огурцы, помидоры — только поспевай собирать! Одни огородные культуры поставят колхоз на ноги… В первую очередь надо построить ясли — освободится много женщин, и людей на работах прибавится. Можно объединить ясли с детским садом. Это еще удобнее. Потом — клуб и библиотека с читальней. А за ними последуют, наконец, спортивные площадки. Ребята надеются, нельзя их вечно обманывать. Они заслужили. Это все их руками сделано. Работали, не жалея сил. Почему-то я верю, что сейчас они сами гордятся делами своих рук. Понимают, что совершили. И колхозники радуются. На правлении никто ни слова не сказал против, когда им раздали бесплатно резиновые сапоги и выписали за каждый день работы по два трудодня».

Шавлего перешел через главный канал по перекинутому через него бревну и пошел дальше вдоль осушенного болота.

«Очень большую помощь нам оказал Закро. Работал каждый день, и работал за троих! Надо это соответственно отметить. Ребят мы не распустим. Прибавить еще десяток человек, и получится бригада. Закро назначим бригадиром. Эрмана уже получил под свое начало бригаду. Больше о молодежной бригаде он не заикнется, — по-видимому, честолюбие его удовлетворено, звание бригадира он уже носит. У каждого человека есть в каком-то уголке сердца такой червячок. Ну, и что тут особенного? Пока что Эрмана управляется с этой бригадой не хуже, чем Реваз. А Иосиф Вардуашвили обижен. И его можно понять. По справедливости бригадиром должен был стать он, но посчитались с Медико, уважение к ней перевесило все. А она возлагает большие надежды на своего комсомольского секретаря. Хороший, крепкий мужик этот Иосиф. И жена ему под стать. Такие и нужны сейчас нашему колхозу».

Вдали, в противоположном конце бывшего болота, пылал большой костер. Сквозь клубы дыма проглядывали яркие языки пламени, лизавшие ветви, брошенные в огонь. Громкий, веселый смех, перекатившись через старое русло и камышовые заросли, доносился до Шавлего, шагавшего по краю болота.

«Веселятся ребята. Должно быть, приехал Купрача или Шакрия Надувной рассказывает о своих проделках. Ох этот Надувной! Вот еще кто заслуживает всяческой похвалы! Да и другие ребята от него не отстали. Нет, надо еще что-нибудь придумать, раззадорить их, подстегнуть — пусть почувствуют, что всякий труд вознаграждается по заслугам».

Вокруг старого русла блестели еще не просохшие лужи. От лужи к луже перетекала маленькими ручейками сочившаяся из осушительных канав вода. Старое русло пролегало почти целиком посередине болота.