Кабахи

Когда пришел наш черед, дядя Софром, бог сказал, что должен нас взвесить. Люди вы, говорит, одинакового ремесла, и вес у вас должен получиться одинаковый точка в точку. А если один окажется тяжелей другого, никакой кассации, обоих загоню прямехонько в ад.

Тут я подумал про себя: какое, собственно, у нас ремесло, ничего мы с тобой в земной жизни не делали, только языком молотили… Смотрю — у обоих у нас свисают, как у овчарок, аршинные языки.

Ангел подвел нас к весам.

Насчет твоих весов ничего не могу сказать, а мои я сразу узнал, как только увидел.

Говорю: «Уважаемый боже, это весы Бочоночка, нашего зав- складом. Они ни разу за все свое существование правильного веса не показывали. Семь человек семь дней работали, не могли исправить. Потому завскладом и скончался безвременно. Взвешивайте меня на других».

Но бог заупрямился — как говорится, подбросил камень и подставил голову. То бишь не камень, а мяч, из уважения к футболистам.

Заставили нас влезть на весы.

Сидит бог, молчит, Сзади, по обе стороны от него, парят ангелы, перед одним — гора сахару, перед другим — куча навозу. И у обоих в руках большие половники.

Значит, вскинули нас на весы и взвесили. И получилось, что ты, дядя Софром, тяжелей.

«Уравновесьте!» — повелел бог.

Ангел положил мне целый половник сахару на язык.

Взвесили снова.

На этот раз я перевесил.

Другой ангел положил тебе на язык половник навоза.

Тут опять ты оказался тяжелее меня.

Тогда рассерчал бог, отрезали у тебя язык и привесили мне промеж ляжек.

А теперь я вышел тяжелей.

Бог прямо-таки с ума сходит: что это за люди свалились, говорит, мне на голову! Отрезали у меня…

Но Софром уже вскочил на ноги. Он ругал последними словами Хатилецию и всех его родичей, грозясь, размахивая костылем. Потом, что-то сердито бормоча, пошел прочь, по направлению к деревне.

— Постой, дядя Софром, доскажу до конца. У меня-то ведь не язык отрезали…

Ребята от хохота катались по земле, раскачивались, держась за живот, хрипели и отплевывались.

— Ох, чтоб тебе пусто было, Надувной!..

— Уморил, ну просто уморил!..

— Даже аппетит пропал со смеху!..

— Зачем ты прогнал его? — смеялся и Шавлего.

— Доброе дело сделал. Скоро полыцик Гига появится. А он, как напьется, случись Софром под рукой, убьет бедолагу, непременно убьет.

Шавлего понял, что с годами отвращение к Софрому-злыдню нисколько не ослабело в чалиспирцах.

Обойдя большой бочонок, наполненный доверху мешок и битком набитые хурджины, он вышел из-под дерева.

Чуть поодаль Купрача потрошил баранью тушу, подвешенную к ветви боярышника.

— Как поживаешь, Симон? — приветствовал его Шавлего.

— Как царь Ираклий после битвы под Аспиндзой.

— Дядя Нико не придет?

— Дядя Нико на седьмом небе от радости. Как это он не придет?

— На шашлыки мясо есть?

— Вон, целая говяжья нога.

— Не знаю, как я сумею тебя отблагодарить…

— Ты только из-за этого не печалься. Опять с них же сдеру, будь уверен. Ты же знаешь — черт своему дому никогда убытка не причинит.

— Что ты один тут возишься, никого в помощь не возьмешь?

— Все тут помогали, да пришел Злыдень, вот и разбежались.

— А мне жалко стало беднягу. Ребята его прогнали, а он, может быть, голодный.

— Не прогнали бы ребята — я бы его все равно тут не оставил.

— А тебе что он сделал плохого?

Купрача вырвал из туши ливер, бросил его на вывернутую шкуру и отер лоб окровавленной ладонью.

— Барсук ведь, знаешь, зверь очень чистоплотный. Нору себе он роет глубокую, прокладывает запасные ходы на случай опасности, а посередине устраивает целый зал — большой, теплый и чистый. Очень он любит чистоту. Это хорошо знает хитрая и ленивая бездельница лиса. Она проникает в барсучью берлогу и, загадив ее, ждет своего часа. Барсук, не переносящий вони и грязи, покидает свое жилище. И лиса завладевает берлогой — получает ее, не затратив ни малейшего труда.

Шавлего ничего не ответил, отошел и вернулся к костру.

— Ступайте, ребята, подсобите Симону. Кстати, где у вас лопата — не взяли с собой? В главном канале осыпалась стенка, и канал запрудило.

— Знаем. Закро пошел туда и лопату с собой захватил.

— Почему же я его по дороге не встретил?

— Он пошел по старому руслу. Наверно, в камышах вы разминулись.

— Так вот, подсобите Симону, ребята. Надо почистить лук, картофель, нарезать прутьев на шампуры для шашлыков. Ты, Джимшер, принес красного перца для каурмы?

— Принес. Вон там, в хурджине.

— Так я пойду помогу Закро. Замучился небось один — земли там осыпалось немало.