Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Да, другая, — согласился я. — Но не абы какая и не беспредельно много. В восемь в «Короне», — повторился я. — Но никаких соглашений по отдельности: или я ваш человек везде, или везде не ваш.

— То есть без массовки на концерте с моей стороны не будет и продолжения банкета далее.

— Как-то так… — я победно усмехнулся. Пусть считает меня глупым наивным не умеющим строить беседу юнцом, мне это выгодно.

Пауза. Осмысление. Люблю нервировать людей, огорошивая и заставляя думать в авральном режиме. У сеньора действительно свои планы, его жизнь расписана на месяцы вперёд… А я его беру и подставляю, как с тем концертом после казни, где были «Смутные дни». Тогда он сильно поимел на моей неожиданной славе (я как бы его человек, об этом было растрезвонено заранее по всем утюгам), так что и тут клюнет.

— Хорошо. В восемь. Расскажешь подробности. Рекламу среди диаспоры запускаю прямо сейчас, можешь не волноваться, и даже если «соскочу», считай её моим подарком.

— Даже не зная, что в пакете с этим выступлением?

Небольшое молчание и усмешка:

— У меня предчувствие, Хуан, что один этот концерт сам по себе окупит все мои затраты и треволнения. Ладно, до вечера.

Я нажал отбой. Осмотрел лица смотрящих на меня людей. Кто-то смотрел с удивлением, кто-то с напряжением, кто-то с восторгом, но я смог удивить и их.

— Лёха, боевики будут, — утвердил я. — Профи с Обратной Стороны. Твоя задача — придумать план, как завалить малыми силами как можно больше народу, и всё это без жертв. И да, раз вызвался — занимаешься с ними, отрабатываешь тактику, тренируешь и всё прочее… Короче, работаешь с ними ты.

— Будет! — козырнул Капуста. — Сделаю.

— И, парни, — из моей груди вырвался вздох, а руки предательски задрожали. — Парни, не хотел говорить это, но моя задница чует, что иначе не обойдётся. Того, что мы придумали — мало.

Снова вытянутые лица.

— Понимаете, мы — банда. И действуем, как банда. А банда умеет только одно, разрушать. Мы же должны не просто крушить врагов, это деструктивный подход, но и давать людям надежду. Строить.

— Конструктивный подход, — произнёс Макс.

— Он самый. Мы ничего не даём людям, кроме ненависти. А задача наша по большому счёту иная. Мы должны СПОДВИГНУТЬ Обратную Сторону на борьбу. Указать Путь, Дверь, в которую они смогут ломиться, чтобы добиться равноправия. Они САМИ, мать его, должны бороться! — повело меня. — А не мы за них. А мы всего лишь показываем, что если взять пушки побольше и отстреливать мудаков среди амигос — будет всем в жизни счастье.

Это теория Самой Крутой Банды. Я ругал своего куратора от корпуса за неё, за её деструктивность, но сам создал нечто подобное. Мы должны сделать что-то, выходящее за рамки наших же шаблонов. Мы должны дать… Идею!

— Вот только толстистом и гандистом быть не надо, Хуан! — фыркнула Паула. — Ты ещё скажи, что люди должны выйти на площади, сесть и сидеть, пока не отменят неравенство. Латинос никогда не пойдут на попятную, если их не заставить! Я сама латинос, и не простая, а из правящей семьи (пусть и Империи, там те же фаберже, только вид сбоку). ЗАСТАВИТЬ, Хуан. А у простого народа, кто без гауссовок, на это нет ни шанса.

— На Обратной Стороне лютует нацгвардия, — поддержал её Макс. Он был из марсиан, но местных, давно на Венере. Даже в ВКС служил минуя службу по призыву в марсианской армии. Жил на Обратной Стороне не один год, и там же служил первый контракт, после которого ушёл в наёмники. — Не особо под прессом сподвигнешься на борьбу. Особенно без гауссовки.

— А я и не призываю к непротивлению злу! — воскликнул я. — Я не идеалист. И Ганди был единственным и неповторимым, другого такого не будет. Но парни, девчонки, блин, мы не ДАЁМ простым людям ничего своими действиями! И ничему не учим! Не показываем пример! А именно это наша цель, а не убийство сотни-двух замаранных кровью нациков!

— Ванюш, давай к делу, что предлагаешь? — осадил Тимур.

— Мы должны создать икону. — Я почувствовал, как загорелись мои глаза. — Знамя. Сакральную личность, которая станет символом борьбы за свободу. Эдакого мученика, вдохновляющего примером.

Народ переваривал долго, с минуту.

— Хуан, насколько я знаю историю, все сакральные личности плохо кончали, — произнесла Паула то, что вертелось у всех.

— Плохо, — согласился я. — Но все они, за редкими исключениями, пассионарии, и появлялись спонтанно, под давлением обстоятельств. У нас же есть возможность создать такую целенаправленно, на своих условиях. Стать знаменем движения, но при этом не довести до Голгофы с крестом — считаю, это реально. С нашими ресурсами это по силам.

— Ну… Хуан! — А это Светлячок. То ли с уважением, то ли с пренебрежением к «фантасту»-мне.

— И кого ты предлагаешь на роль знамени? — напряжённо сузились глаза Паулы. Поняла, что я не шучу.

— Это должен стать кто-то из нас, — оглядел я всех. — Не просто нас, а из Сектора — коренные марсиане отпадают. И при этом доброволец. Только доброволец! Знающий на что идёт и что его ждёт.

Повисла тишина.