Кабальеро плаща и гитары. Тома 1 и 2

— Всем плевать, сеньор, — подытожил я. — И именно поэтому мне его отдали. Я должен раскрутить его, выяснить, что там произошло на самом деле, и предоставить наверх подробный отчёт. Но основании которого они решат, достоин ли я их дочери, или оставить меня в качестве личного телохранителя и индивидуального трахаля без какого-либо официального статуса. — Снова глоток кофе. Пауза. И завершение, как бы через силу сдерживая свои эмоции:

— Знаете, сеньор, как мне не хочется быть слугой принцессы с агрегатом? Я люблю её, и хочу быть на самом деле рядом. Быть её мужем, а не постельным приключением. Потому мне плевать, кто виноват в этом преступлении: бог, чёрт, власть, олигархи или имперская разведка; я хочу ткнуть пальцем в виновных, доказав тётушке и самому себе, что достоин быть с Изабеллой Веласкес.

— А планета пусть летит себе дальше. — Губы комиссара тронула еле заметная улыбка. — Что ж, вы честны, юный сеньор. Это похвально.

Теперь помолчал, обдумывая слова, он.

— Правильно понимаю, это расследование ни на что не повлияет?

— Как это не повлияет? — наигранно вскинулся я. — Это дело решит, буду ли я парой принцессе. Мне кажется, это достаточно, чтобы отнестись к делу серьёзно.

— Это повлияет НА ВАС, сеньор Ши-ма-нов-ский! — Покровительственная усмешка, сеньор на игру купился. — Фигуранты же дела…

Я пожал плечами.

— Если их оправдает суд, не думаю, что Веласкесам будет интересно лезть в это дерьмо и обвинять их ещё раз. Оно не стоит того. Не тот в массы пошёл резонанс.

— Логично. — Снова молчание. — Ну хорошо, у вас есть интерес докопаться до правды. Но что с этого получу я? Тем более, что я толком и не могу помочь — оформлял дело и передавал в суд не я.

— Сеньор, из дела исчезли улики. Очень хорошие веские улики, без которых убийц не могут признать убийцами. Да, самих подонков Веласкесы не тронут, но я не думаю, что её высочество заинтересована в том, что люди, допустившие утерю важных вещдоков, да ещё в публичном деле, под прицелами прессы, оставались на своих местах в прежнем статусе. Как их уберут, уберут ли — не могу сказать, пока этого не скажет никто, но одно могу обещать, на прицел тётушки и внутренней безопасности гвардии они попадут.

Пауза.

— Они. Забравшее у вас «железное» дело. Похерившие его, сеньор. Выставившие вас идиотом. — Я поставил чашку, подался вперед, перейдя в агрессивную позицию, сверкнул глазами. — О, сеньор комиссар, мне есть что вам предложить! Это называется словом «месть», слышали? Маленькая такая пакостная штука вышестоящему руководству, поглумившемуся над вашим профессионализмом. Это пятно ведь надолго, да? Пятно крикливого чепушилы, начавшего большую движуху, которого осадили и вернули из космоса на поверхность более опытные старшие товарищи из главного управления. Да?

В точку — сеньор покраснел и мелко-мелко задрожал. Уже через секунду пришёл в себя, но эту секунду я ВИДЕЛ, что он чувствовал внутри.

Я вновь расслабленно откинулся, беря в руки чашку кофе.

— С вас — информация. С меня — месть. ВАША месть, комиссар. Всё честно, неправда ли?

— А вы, сеньор Ши-ма-нов-ский, умеете убеждать! — вновь сверился собеседник с надписью на козырьке над глазом и усмехнулся. — Ладно, так и быть, помогу вам. Чего только не сделаешь ради любви. Тем более к такой опасной девочке, как ваша избранница. Ей давно пора остепениться, надеюсь у вас получится держать её в руках.

— Я постараюсь, сеньор, — совершенно искренне кивнул я, несмотря на то, что это был пустой трёп.

— К сожалению всё, что я могу, это всего лишь рассказать, юный сеньор. Никаких доказательств. Никаких улик кроме подшитого к официальному делу. Одни слова.

— Для меня гораздо более ценны ваши слова, чем официальные протоколы, — помешал я ложечкой содержимое чашки.

— Тогда слушайте. Да, эти подонки убили того парня. Денис Кисляков, девятнадцать лет. Занимался спортом, профессионально; участвовал в соревнованиях и занимал места. Тренеры оценивали его перспективы, как блестящие.

— Да, я читал об этом. — Я кивнул. Каратэ.

— Да, одна из его спортивных разновидностей. Сын матери-одиночки, бывшей проститутки, у него в жизни было не особо много дорог наверх. И он выбрал эту. И добился на ней успехов.

— Из-за чего произошёл конфликт? Он шёл в имперке?

Комиссар скривился.

— Не совсем. На нём был чёрно-жёлтый балахон. Два цвета, никаких орлов, ничего лишнего. Но для злых пьяных ультрас этого хватило.

— «Эстудиантес»? — скривился я, а сердце защемило. Было неприятно, что за твою любимую команду болеют разные уроды. Но жизнь есть жизнь.

Кивок.

— Да. Потерпел поражение. Принципиальное. От марсианской «Энергии». Они уже успели в этот день подраться, с марсианами, все фигуранты того инцидента происшествие подтвердили, никто не отпирался. Но то была рядовая стычка, каких после матчей с марсианами гвардия разгоняет десятками. Парням просто начистили рыло, и они шли злые и павшие духом. А тут Денис. В почти имперке.

Комиссар постучал пальцами по столу.