Кабальеро плаща и гитары. Тома 1 и 2

— Бэль, я НЕ аристократ. И если начну такового из себя строить — буду смешон. Если начну — вот тогда да, только держись, засмеют и затопчут! А так я, представитель простого народа, делаю то, что не зазорно делать представителю простого народа. Самый страшный грех — попытка выдать себя за коренного Веласкеса — не про меня. Да я нормальный чувак, Бэль! Со мной и здороваться, и даже дружить можно!

…Вот и буду дружить, — констатировал я, двумя словами обозначая суть и смысл моего сегодняшнего похода в логово льва. — Обрастать контактами. Это полезно. И группа. Если удастся показать себя с лучшей стороны, это будет не последняя вечеринка. Создать себе рекламу в высшем обществе на ровном месте за счёт врага?

Я засмеялся. Бэль выдавила скупую улыбку, но спорить не стала.

— Убедил. Иди. Только если узнаю, что зажимался с кем-то из этих мартышек!.. — Глаза Бельчонка полыхнули, и этот всполох был вполне серьёзный. — Или даже просто накого-то смотрел!..

Я наклонился и чмокнул её в носик.

— Что, ну что они могут мне предложить, эти мартышки, когда дома меня ждёт такая красавица, на все руки умелица? И не только руки?

— Подхалим. — Она вскочила, сбросив простынь, которой укрывалась.

— Кто первый в душ, тот НЕ готовит завтрак! На старт! Внимание!..

— А х ты ж… — Я тоже соскочил и помчался следом, под её визг и выкрик «Ма-арш!», брошенный намеренно с большим опозданием.

— Здорово, Адриано! — протянул я руку младшему Манзони, занявшему позицию у самой стены, на последнем, двенадцатом ряду.

— Здорово, кабальеро плаща и гитары! А теперь смотрю, и худруком подрабатываешь?

Улыбка весёлая, но не ехидная. Работа худрука воспринималась им как «кошерная», достойная истинного кабальеро.

— Так не у всех папа — олигарх, — картинно развёл я руками. — Чего хотел?

— Присаживайся, — кивнул он на кресло рядом с собой. — Разговор есть.

— О вечном? — усмехнулся я.

— А как же! — парировал мою усмешку он.

Я присел. Ладно, разговор — так разговор.

— Слушаю? Только не говори, что работу хочешь предложить.

Он непроизвольно нахмурился.

— А что говорить?

— То есть, правда, работу? — Теперь нахмурился я.

— В общем, да. А что ещё? Не по бабам же предложить сходить?

— А почему бы и нет? — вскинулся я.

Рожа этого сукиного сына расплылась в едкой улыбке.

— Я б предложил. Да жалко тебя, дуралея. Её высочество будет убивать тебя долго и мучительно, с расчленёнкой. Я тебя, конечно, недолюбливаю, но излишней кровожадностью не страдаю. А потом она и меня начнёт убивать — за компанию. Раскидает охрану и начнёт. Зачем мне это?

— Я всегда думал, её высочество имеет репутацию… Легкомысленной девушки, — расслабленно откинулся я на спинку. — А легкомысленные не склонны к излишней ревности, всё воспринимают философски.

Адриано пожал плечами.

— Я особо никогда с их компанией не пересекался, но краем уха слышал о некоторых её сценах ревности в прошлом. Она тогда кого-то чуть не убила. Ревность, дорогой Веласкес, это качество, зависящее не от легкомыслия, а от импульсивности, а импульсивности ей не занимать.

Что ж, возможно. Бельчонок может, она такая… Излишне импульсивная.

— Ладно, понял. И кто этот несчастный?

— В смысле, несчастный? — растерялся Адриано. Нахмурился, пытаясь понять, о чём я.

— Тот несчастный, который перешёл тебе дорогу. Ну, кого надо убить.

И мысленно возликовал с его обалделого лица и отвисшей челюсти. Уточнил:

— Ну, ты же мне работу предлагаешь? Вот я и спрашиваю, кого надо убить?

— Смешно! — констатировал он, задумчиво осмыслив мою шутку. — Но — мимо. Если понадобится кого убить, просить буду не тебя. Да-да, — замахал он руками, лучше тебя в Альфе найти трудно… Но по неким антагонистическим причинам, существующим между нашими семьями, всё же воздержусь от твоей кандидатуры.

— Ну, хоть на том спасибо! — Я деланно-облегчённо вздохнул. — Тогда что?

— Здорово парни! О, все вместе собрались?

Они вошли компанией, втроём, встретившись где-то в городе или на крыльце Школы. Вид у всех был пасмурный, недовольный, особенно у Хана. У него с работой нелады, только-только устроится, и обязательно какой-нибудь косяк. В смысле здесь, в мире музыки. Из-за которого приходится уходить там. Найдёт новую — и заново. Деньги, что мы собрали в Гаване и разделили на всех (включая девочек-«кепочек», правда, «кепочкам» дали совсем чуть-чуть), стали ему крупным подспорьем. Ручаюсь, он приехал по моей просьбе только в размышлениях о ещё больших деньгах, которые можно заработать со мной, и не заработать без меня.

— Ванюш, давай сразу к делу? — нахмурился Карен. И только Фудзи хранил нейтральное молчание. — Мы же договорились, сегодня решаем свои дела. У нас их гора накопилась.

— И кстати, накопилась потому, что постоянно подстраиваемся под некого штруделя, который лимитирован во времени. — А это и Хана на сарказм прорвало. Столько ехидства… Хотя злость направлена не на меня. Не только на меня. Кажется, я прав — опять не так с работой.

— Парни, это Адриано, — представил я им спутника. — Адиано Манзони. Сын того самого атомного итальяшки.