Кабаре

И, как в старые добрые времена, мы забились в дальний угол, забаррикадировались вешалкой с плащами ото всех посетителей, огнездились в своем мирке и остановили время. Вооружившись карандашом, я зачитывала кусочки из дневника, правила их на ходу, олитературивая, а потом пролистывала сразу по много страниц, пересказывая содержимое парой предложений, или вовсе пропуская, как слишком личное… И Димка был тут же. И слушал про себя с удовольствием, потому что всегда радовался, натыкаясь на оставленные в этом мире следы себя. И спазмой горечи сжималось сердце, потому что столько еще мог бы оставить, да не успел, а знал бы – оставил бы обязательно, занялся бы этим оставлением вплотную, не разменивался бы на мелочи, вроде нас с Ринкой, а творил бы, творил бы, творил… Наверное, природа для того и не предупреждает людей об их смерти заблаговременно, чтоб человечеству на дольше хватило дел. Иначе довершили бы все, природой нам запланированное, за каких-то пару тройку поколений, и сделались бы совсем не нужными. Но мы, те кто видел смерть, это чувствуем, и жить теперь будем так, будто каждый день – последний, и много-много успеем сделать.

– Вот только Артура найду, – говорю в завершение истории, – Волю Димки выполню, совесть свою очищу, чтоб не вышло так, что из-за меня человека загребут и… И сразу работать начну. «Антологию смерти» закончу, издания сборников добьюсь…

– Стоп! – Свинтус обрывает безжалостно. – Это уже романтика. Меня сейчас только факты интересовали. – выпускает дым колечками, наблюдает за ними пристально, думает. – Значит так! – выдает сгенерированное, – Никого тебе искать не надо. Если Артур на тебя выйдет – предупредишь. Если нет – и так тег закроется. В смысле, тема без последствий останется. Артур не маленький. Найдет способ связаться так, что б не засветиться. Если нужно связываться. А сама его не ищи – только шуму наделаешь. А про надписи все эти… Марин, посмотри непредвзято. Этим своим, как ты его величаешь, объективным взглядом посмотри. – Свинтус улыбается как-то жалко, и хочет сказать и боится, потому для начала обшучивает ласково. – У нормальных ненормальных – третий глаз, у тебя – объективный взгляд. Все не как у людей! – потом снова серьезнеет. – Марин, ты переутомилась тогда. Напряглась. Бессонная ночь опять же, отъезд друзей… Я же знаю, как все это на тебя действует… Помнишь, ты когда-то ключами в щель турникетов метро попасть пыталась? Ну, когда мы в первый раз с тобой расходились? Давно. Тогда жетоны еще бросать надо было… Так вот. Перенервничала ты в своем поезде, вспомнила все свои фантазии, вот и привиделась тебе та надпись. Понимаешь?

А мне так уютно, так тепло, так надежно, что со всем готова согласиться. Киваю покорно, и даже верю в свое согласие.

– Да, – говорю, – Возможно, и так. Даже скорее всего…

– Артура искать не надо, в привидений верить тоже не стоит. Отучай себя от манеры с ним разговаривать, так любую психику расшатать можно. Занимайся лучше действительно сборником. Хоть поэтическим, хоть кулинарных рецептов, только делом каким займись… Понимаешь? – гипнотизирует Свинтус.

И я снова согласно киваю. И убиваю тем мертвого уже давно Дмитрия, и предаю саму себя, но… Так легко себя чувствую, так спокойно, что не вижу в этом никакого предательства. Краем сознания ловлю в Свинтусовской манере давления на меня что-то Артуровское, но совсем на это не реагирую. Мне так важно сейчас доверять кому-то, кому-то вполне живому и совсем не эфемерному. Мне так страшно одной среди своих призраков…

Из кафе выходим молча, на цыпочках. Крадемся, чтоб не спугнуть установившееся между нами согласие. И даже машина ведет себя необычно покладисто… Тихо-тихо пробираемся сквозь пробку. Смотрю в окно, здороваюсь со знакомыми улицами.

– Это еще за что?! Ведь не нарушил же! – Свинтус психует, яростно сверля глазами самодовольного ГАИшника. Из всей составляющей пробку массы, отчего-то выбрали именно нас. Вольготно постучав палочкой по окну, ГАИшник уводит Свинтуса разбираться. Как обычно в таких случаях, лезу в сумочку за журналистской корочкой. Авось поможет, если что и впрямь критичное. И тут…

Отскакиваю, как ошпаренная.

– Свинтус, Свинтус, – ору истошно, – Сюда, скорее, срочно!

Когда он прибежал, надписи уже не было.

– Тут, – задыхаюсь, – Только что, – реву, – Было написано! Да, опять это же. «Разыщи Артура». Было, я тебе говорю, было написано!

Ох, Димочка, ой, Димочка… Все понимаю, все видела. Чего реву? Страшно мне, понимаешь? Одно дело, когда я тебя придумала, и могу включить/выключить по собственному усмотрению. Или там, когда раз в жизни ты сигнал подал, мол, на самом деле существуешь… Совсем другое – когда так. Это ж нарушение всех индивидуальных границ человека. Теперь что, ни в дом кого не приведи, ни напейся лишний раз, ни на полсекунды не сверни с пути намеченного. Ты что, теперь всегда меня будешь контролировать?