Кабинет фей

— Умрем же, дорогой принц, — отвечала она, нежно обнимая его, — и пусть самая смерть наша будет так сладка и нежна, что позавидуют нам враги наши!

Они держали на руках своих бедных деток, которые так ослабли, что были уже на волосок от смерти. Кого бы не разжалобила эта картина: все несчастное семейство гибнет! Но вот свершилось благое чудо. Сама фея, растрогавшись и вспомнив, как нежно любила когда-то милую Персинетту, явилась на помощь воспитаннице. Волшебница примчалась на колеснице, сиявшей золотом и драгоценными каменьями; на эту колесницу она взяла наших счастливых влюбленных, сама устроилась между ними, а любезных деток их усадила в ногах на великолепных подушечках. И так долетели они до дворца короля, отца нашего принца. Тут уж всеобщая радость была безмерна: принца встретили как настоящее божество, ведь все давно уже считали его погибшим. Он же был наверху блаженства, обретя наконец, после стольких гроз и треволнений, и покой и защиту. И жил он с тех пор со своей бесподобной супругой так счастливо, как никому еще на свете не случалось.

* * *

Супруги нежные! Вот в сказке вам урок:
Тот счастье обретет, кто любит верно.
Беда, болезнь, неумолимый рок
Отступят перед вами в срок,
Коль страсть взаимна и нелицемерна.
Все скорби не страшны, не тяжек труд,
Когда в согласье муж с женой живут.

Пер. М. А. Гистер

ПРИЛОЖЕНИЯ

М. А. Гистер Мари-Катрин д’Онуа и литературная сказка: у истоков жанра

В зарисовке о прогулке в Сен-Клу, которой открывается третий том «Сказок фей» Мари-Катрин д’Онуа, есть такой эпизод: мадам Д…, под чьим именем автор изображает себя самое, выражает желание присесть отдохнуть и просит спутников о ней не беспокоиться, — ведь ни скука, ни одиночество ей не грозят: напротив, — на берегу ручья она надеется повстречать какого-нибудь сильвана или дриаду.

— Поскольку ваша предполагаемая беседа с хозяевами леса может и не состояться, — сказал ей господин Сен-П…, — оставляю вам эти «Сказки», которые с приятностью развлекут вас.

— Хорошо бы это были не те, которые я же и написала, — отвечала мадам Д…, — тогда я хоть могла бы насладиться прелестью новизны; однако же оставьте меня здесь и не беспокойтесь, я найду, чем заняться.

(с. 187–188 наст. изд.

)

В 1697 году — когда выходит третий том «Сказок фей» — мадам д’Онуа уже имеет право на подобный ответ: французская литература к тому времени насчитывает целых двадцать шесть сказочных текстов, одиннадцать из которых принадлежат Шарлю Перро (если считать сказками «Гризельду» и «Смешные желания», более близкие к жанру новеллы), три — г-же Леритье де Вилландон, два — Катрин Бернар, зато остальные десять (включая «Остров Отрады», самую первую сказку во французской литературе Нового времени) — «мадам Д…», то есть самой мадам д’Онуа.

Жизнь мадам д’Онуа

Мари-Катрин Ле Жумель де Барнвиль, в замужестве баронесса (по другим данным — графиня) д’Онуа родилась в 1650 или 1651 году в семье мелкопоместных дворян. В 1666-м, когда ей еще нет и шестнадцати лет, ее мать, Жюдит-Анжелик Ле Кустелье де Сен-Патер, во втором браке маркиза (по другим данным — графиня) де Гюдан, выдает ее замуж за разночинца Франсуа де ла Мота, судейского, купившего баронство (иначе графство) д’Онуа. Муж Мари-Катрин — главный контролер при дворе Конде — на 30 лет старше своей молодой жены; он — друг матери своей нареченной и любовника первой, г-на Курбуайе. Три года спустя, в 1669-м, мать Мари-Катрин, ее любовник маркиз Курбуайе и их сообщник г-н Ла Муазьер (есть данные, что он был любовником самой Мари-Катрин), поссорившись с бароном д’Онуа, обвиняют его в оскорблении короля. Барон арестован. Обвинение грозит ему смертной казнью. Однако, заподозрив приятеля и тещу в заговоре, он находит возможность сообщить об этом самым высокопоставленным людям Франции. В результате дознания, инициированного министром Кольбером, контролером финансов и фактически главой правительства, господин д’Онуа оправдан и отпущен на свободу, а Курбуайе и Ла Муазьер обезглавлены после предъявленного им обвинения в клевете и заговоре.